Но Хэл называл Томаса плейбоем. Что бы ни говорила Лорен, отношение Джил к брату Хэла не изменится.

Но Лорен продолжала, вероятно, желая произвести на Джил впечатление:

– Томас всегда считал, что отвечает за всех нас – за меня, Алекса и Хэла. Когда мы были детьми, он был нашим вожаком. При любом затруднении мы шли к нему, и он всегда решал наши проблемы. Когда меня дразнили в школе, Томас как то уладил это. Когда Алекс переехал жить к нам после смерти матери, наши родители поместили его в ту же школу, что и Хэла. Ему там прохода не давали. Еще бы – американец, хулиган, – ему было по настоящему плохо. И тогда в школу съездил Томас. Не знаю, что он сказал мальчишкам, но они приняли Алекса, хоть и неохотно, в свой круг.

– Я поняла, – сказала Джил. История про Алекса Престона показалась ей интересной. – Томас – рыцарь без страха и упрека.

Лорен пропустила ее слова мимо ушей.

– Я знаю, что Томас винит себя в смерти Хэла. Вчера он сказал, что должен был сам поехать в Нью Йорк и привезти Хэла домой. Томас считает, что вообще не должен был разрешать Хэлу уезжать в Нью Йорк.

– Но Хэл был взрослым человеком. Томас не мог руководить его жизнью.

– Хэл – художник. Я же говорила вам, Томас управляет его деньгами.

Джил в изумлении распахнула глаза. Значит, Томас держит в руках финансовые вожжи и мог, если бы хотел, манипулировать Хэлом. Однако он этого tie сделал.

– Мы с Хэлом были чрезвычайно близки. Мне кажется, что он рассказывал мне обо всем. – У Джил дрогнуло сердце. – У нас была разница всего в два года. Но, возможно, Томаса его смерть поразила больше, чем меня. – Она дрожала. – Мы все в шоке. Пожалуйста, простите ему его грубость. Простите нас, прошу вас. Мы сожалеем.

Душа Джил откликнулась на мольбу Лорен. Да и как могло быть иначе? По натуре она была неспособна ненавидеть, ей хотелось посочувствовать Томасу, потому что Хэл обожал его. По той же самой причине Джил хотелось полюбить Лорен. С другой стороны, во всей этой пылкой речи ощущалось притворство, да и произнесена она была не вовремя. И почему Томас не извинился сам? Джил не сомневалась: потому, что он ничуть не сожалеет о сказанном.

– Полагаю, мы можем зарыть топор войны. – Джил встретилась взглядом с Лорен и не успела заметить, кто отвел глаза первой – она или сестра Хэла.

– Вот и хорошо, – отозвалась Лорен.

Джил натянуто улыбнулась, понимая, что Лорен не до конца честна с ней.

– Вы все же уезжаете сегодня вечером? – спросила Лорен.

Джил кивнула.

– Хотите, я составлю вам днем компанию? Могу показать вам Лондон, а потом мы вместе пообедаем.

– Мне, пожалуй, лучше побыть одной.

Лорен огорчилась.

– Но мне казалось, что вы приняли мои извинения?

– Да, но я просто неважно себя чувствую.

– Так, может, все же пообедаем, а потом проведем экскурсию по Лондону? – снова улыбнулась Лорен. – Тут у нас поблизости очень милые места. Я с удовольствием покажу вам Мэйфер, здание парламента, Букингемский дворец – интереснейшие достопримечательности.

Джил колебалась.

– По правде говоря, у меня уже есть планы на сегодняшний день.

Но может, стоило принять предложение Лорен? Она сказала, что история их семьи насчитывает несколько сотен лет. Джил она интересовала только начиная с 1906 года.

– И какие же планы?

– Хэл говорил мне, что Аксбридж холл – это дом ваших предков, открытый для посетителей. Я намерена поехать туда и хотела бы узнать, можно ли посетить фамильный дом вашей бабушки Энн.

Лорен подняла рыжевато коричневые брови.

– Несколько комнат на первом этаже действительно открыты для посетителей.