Изменить размер шрифта - +
Продукты были не особенно хороши, и, без сомнения, Нэрс выругал бы их, но они показались манной небесной потерпевшим крушение. Годдедааль угощал их с радушием, превосходившим всякую любезность, радушием какой-нибудь старой честной деревенской хозяйки на ее ферме. Впоследствии вспомнили, что Трент принимал мало участия в угощении, но сидел задумавшись и, по-видимому, то забывал, то снова вспоминал о присутствии своих гостей.

Вдруг он обратился к китайцу:

— Убирайся отсюда, — сказал он и следил за ним, пока тот не исчез на лестнице. — Ну-с, джентльмены, — продолжал он, — как я понимаю, вы все составляете нечто вроде компании на акциях, и потому-то я и пригласил вас всех, так как есть один пункт, который я желал бы выяснить. Вы видите, каков этот корабль — хороший корабль, смею сказать; и каковы рационы — недурны для матроса.

Ответом был торопливый ропот одобрения, но ожидание, что будет дальше, помешало какому-либо членораздельному ответу.

— Ну-с, — продолжал Трент, катая хлебные шарики и упорно глядя в середину стола, — я, конечно, рад отвезти вас во Фриско; моряк должен помогать моряку, таков мой девиз. Но если вы нуждаетесь в чем-нибудь на этом свете, то вам, вообще говоря, приходится платить. — Он засмеялся коротким, нерадостным смехом. — Я не желаю терпеть убыток из-за своей любезности.

— Мы не собираемся вводить вас в убыток, капитан, — сказал Уикс.

— Мы готовы заплатить разумную плату, — прибавил Кэртью.

При этих словах Годдедааль, сидевший с ним рядом, тронул его локтем, и оба помощника обменялись многозначительным взглядом. Характер капитана Трента был объяснен и понят в это безмолвное мгновение.

— Разумную? — повторил капитан брига. — Я ожидал этого замечания. Резоны уместны, когда есть две стороны, а здесь только одна. Я судья, я резон. Хотите плыть на моем корабле — платите мою цену. Вот как обстоит дело, по-моему. Не я в вас нуждаюсь; вы нуждаетесь во мне.

— Ну, сэр, — сказал Кэртью, — какова же ваша цена?

Капитан продолжал катать хлебные шарики.

— Будь я таков же, как вы, — сказал он, — когда вы обобрали того купца на островах Джильберта, я мог бы поймать вас. Тогда было ваше счастье, теперь мое. Всякому свой черед. Могли бы вы ждать снисхождения от того купца? — крикнул он с внезапной резкостью. — Впрочем, я не порицаю вас. Все позволительно в любви и торговле, — и он снова засмеялся холодным смешком.

— Итак, сэр? — серьезно сказал Кэртью.

— Итак, это мой корабль, я полагаю? — спросил тот резко.

— Я тоже склонен так думать, — заметил Мак.

— Я говорю, что он мой, сэр! — повторил Трент тоном человека, старающегося рассердиться. — И говорю вам всем, что будь я такой же, как вы, я бы обобрал вас дочиста. Но там есть две тысячи фунтов, которые не принадлежат вам, а я честный человек. Дайте мне ваши две тысячи фунтов, и я перевезу вас на берег, и каждый из вас высадится во Фриско с пятнадцатью фунтами в кармане, а капитан с двадцатью пятью.

Годдедааль опустил голову, точно стыдился.

— Вы шутите! — воскликнул Уикс, побагровев.

— Я шучу? — сказал Трент. — Решайте сами. Вас никто не неволит. Корабль мой, но Брукс-Айленд мне не принадлежит, и вы можете оставаться на нем до самой смерти.

— Да ведь весь ваш бриг не стоит таких денег! — воскликнул Уикс.

— Тем не менее, это моя цена, — возразил Трент.

— Неужели вы хотите сказать, что бросите нас здесь на голодную смерть? — воскликнул Томми.

Быстрый переход