— Погодите-ка минутку. — Гэйб кое-что вспомнил. — Миссис Тревеллик говорила о какой-то старой леди, которую преследовали газетчики. Кого она имела в виду?

Перси на миг отвел глаза, избегая вопросительного взгляда Гэйба, посмотрел в пол, потом снова поднял голову.

— А я вам разве не говорил, нет? Ну, наверное, подумал, что теперь это уже не важно.

Гэйб и Эва переглянулись, прежде чем Перси продолжил:

— Она, видите ли, до сих пор жива. Старая уже, ей за девяносто, но все равно жива.

— Кто, Перси? — осторожно спросила Эва.

— Сестра Августуса Криббена. — пояснил старый садовник. — Магда.

46

Магда Криббен

Гэйб поморщился, следуя по длинному коридору за пухлой сиделкой в голубой форме. В приюте пахло вареной капустой, моющими средствами и застоявшейся мочой, а еще улавливался не столь заметный запах разложения, дух медленно гниющей человеческой плоти.

— К ней вообще никто не приходит, — сказала сиделка, оглядываясь через плечо на инженера, — так что для нее это будет приятным сюрпризом. Мы думали, все ее родственники, должно быть, уже умерли, если они у нее вообще были.

— Мои родные — это и ее дальняя родня, они живут в Штатах, — легко солгал Гэйб. — Я им обещал, что постараюсь увидеться с ней, пока путешествую по Европе. — Эту же историю он сначала рассказал в приемной, когда приехал в этот приют для престарелых.

Перси объяснил ему, где находится интернат для стариков «Денсдаун», и Эва уговорила Гэйба заехать к Магде Криббен, когда он поедет в офис компании в Илфракомб, — приют находился на окраине большого прибрежного города. Сначала Гэйб воспротивился идее. Зачем это делать? Они ведь полагали, что Магда давным-давно умерла, а если она и оказалась жива до сих пор каким-то чудом, то ей ведь больше девяноста лет! Перси напомнил Гэйбу, как эту женщину отправили в больницу, обнаружив ее на железнодорожной платформе в состоянии ступора и полной амнезии. Из больницы ее перевели в приют для душевнобольных, где бесчисленные психиатры много лет подряд пытались вернуть ей память или хотя бы просто достучаться до нее, но в конце концов признали случай безнадежным и отправили Магду в обычный приют, где она и жила, бессловесная и беспамятная. Она больше ни для кого не представляла опасности, даже для самой себя, и не проявляла ни малейшего интереса к окружавшему ее миру. Последним, услышанным о ней Перси, было то, что Магда Криббен целыми днями молча сидит в своей комнате, не желая, несмотря на все уговоры сиделок и прочего персонала, присоединиться к другим пожилым людям в гостиной, где все смотрели телевизор, играли в шашки и карты и беседовали о давно минувших временах.

С точки зрения Гэйба, такой визит выглядел совершенно бессмысленным — что бы инженер мог сделать такого, чего не попытались уже сделать медики, стараясь добиться от Магды хоть какого-нибудь отклика? Но Эва проявила твердость: если Гэйб не хочет туда ехать, она поедет сама, а Келли возьмет с собой. Почему-то Эва вбила себе в голову, что старая леди должна иметь ключ к тайне смерти эвакуированных детей в далеком сорок третьем году, что только Магда Криббен может знать, почему дети утонули именно в подвале Крикли-холла — ведь им там совершенно нечего было делать. Права Эва или ошибалась, но она — в основном поддавшись внушению той телепатки, Лили Пиил, — думала, что ответ на этот вопрос поможет беспокойным детским призракам, населявшим дом, обрести покой.