— Ну да, а что явилось незваным вместо него?

— Но в этот раз вы будете готовы! Вы можете прогнать это прочь, закрыть от него свой ум!

— Это не поможет. Когда я в трансе, я слишком уязвима, я не могу контролировать то, что прорывается сквозь запреты.

— Так не входите в транс, используйте сознательный ум!

— Разве вы не понимаете? Я иногда просто не властна над этим, транс возникает сам собой. Я всего лишь подчиняюсь.

— Я этого не допущу. Я буду следить, чтобы вы оставались в сознании, даже если мне придется дать вам пощечину. Вы ведь можете дотянуться до Кэма и без того, чтобы впадать в полусознательное состояние, верно? Я ведь не прошу вас наладить контакт с умершим. Мой сын жив, я знаю это! Я просто хочу, чтобы вы установили с ним телепатическую связь, и ничего другого. Только вы сможете это сделать как следует, Лили, я уверена!

— Ваш муж не хочет, чтобы я приезжала. — Лили искала оправданий для себя.

— Муж не станет возражать, если это будет всего один сеанс. Я с ним поговорю, все будет в порядке. Просто попытайтесь еще раз, Лили!

— Мне очень жаль, Эва.

— Пожалуйста! Прошу вас, Лили!

— Вы не понимаете, о чем просите. Крикли-холл полон неуспокоенными. Там слишком много зла, слишком много страха.

— Это дети?

— Да, их потерявшиеся души. Что-то удерживает их там. Они испуганы.

— И вы полагаете, это может быть тот темный человек, та сущность, что напугала нас обеих, когда вы приезжали к нам, та сущность, что так и не проявилась как следует в тот день? Прошлой ночью темный человек был намного сильнее. Он заморозил воду и хотел утопить меня.

— Его сила растет, а у меня нет такой власти, чтобы остановить его. В Крикли-холле зреет что-то по-настоящему дурное… я это почувствовала сразу, как только перешагнула порог, — и я не хочу находиться там, когда это произойдет. И вот вам мой совет: уезжайте оттуда как можно скорее. Прошу, увезите свою семью из этого дома!

— Мы уедем. Скоро. Потому-то я и хочу сделать еще одну попытку.

— Нет, Эва Не со мной. Мне очень жаль.

В трубке послышались частые гудки.

* * *

Лили уставилась на маленький беспроводной телефонный аппарат, стоявший перед ней на столе. В магазине пока что было пусто, ни единого покупателя, но они всегда появлялись ближе к обеду. Середина дня в пятницу — суетливое время.

Лили чувствовала себя ужасно. Она ненавидела себя за то, что отказала Эве — женщине, находившейся в глубоком отчаянии, страдающей, — но Лили не могла ввязываться в это дело: оно было слишком опасно. Эва не понимала серьезности, несмотря на то что знала: в Крикли-холле живет зло. Она, похоже, слепо верила в парапсихический дар Лили и верила, что ее сын до сих пор жив. И то и другое было глупо.

Но настоящая правда была в том, что Лили слишком боялась возвращаться в Крикли-холл после того визита в среду, когда ее захлестнули страх и отчаяние, почти лишив способности соображать, — сразу, как только она вошла в тот дом! Но еще хуже было потом, когда та темная сущность — в буквальном смысле темная — напала на нее и Эву. И кто знает, что могло случиться, если бы Гэйб Калег и его маленькая дочь не пришли как раз в этот момент? Лили слегка содрогнулась при этой мысли.

Нет, она не может — она не станет — возвращаться в тот дом, ни ради Эвы, ни даже ради детей… Лили выпрямилась в кресле и постаралась выбросить все это из головы. Нет, сказала она себе, не думай о детях, которые погибли там. Ведь все равно ничего не сделать для их привязанных к земле душ! Как ей противостоять той чуждой, пагубной силе, что поселилась в доме? Восемнадцать месяцев назад ее чуть было не сломал дух, являвшийся сам собой, без зова, некий призрак из ее прошлого, некто, кому она причинила вред, и кто, даже лишившись телесной оболочки, не смог забыть…

Лили бессознательно крутила на запястье один из своих ярких браслетов.