– Лошадь как в тот каньон, – сказал он, когда Нэнси закончила. – Наверное, он кататься на та лошадь?

Нэнси улыбнулась мальчику.

– Я тоже так думаю, – согласилась она.

– Что ты буду делать? – спросил Нгюн. – Как выяснять?

– Они когда-нибудь покидают каньон? – ответила Нэнси вопросом на вопрос.

Нгюн задумался, а потом кивнул.

– Иногда. А что?

– Я хочу обыскать хижину, – ответила Нэнси. – Если это они причиняют неприятности, происходящие с тобой, то в хижине могут быть какие-то улики. И тогда я пойму, зачем они пытаются подставить тебя.

Нгюн улыбнулся и сказал:

– Я заставить они преследовать меня. А ты спускаться вниз.

Нэнси покачала головой.

– Слишком опасно. Если они и раньше в тебя стреляли, то теперь...

Но закончить Нэнси не успела: мальчик подбежал к Кочису и запрыгнул в седло. Помахав Нэнси и улыбнувшись, он умчался прочь.

Сыщица растерялась. Она боялась за мальчика, но в то же время ей очень нужен был этот шанс доказать невиновность Нгюна и ложность обвинений против него. В конце концов, она вздохнула и забралась на верхушку каменистого склона. Снова растянулась на животе, взглянув на большое ущелье внизу.

Нгюн появился в устье каньона всего через несколько мгновений. Его никто не заметил, и тогда он что-то прокричал. Слова смешались в кучу, но Нэнси расслышала "вор" и "золото".

Мужчины колебались лишь несколько секунд, а потом бросили кирки и лопаты и побежали к лошадям в загоне. В одно мгновение они оказали в сёдлах и выскочили из загона.

Когда они исчезли за скалами в устье каньона, преследуя Нгюна, Нэнси осторожно перебралась через край. Носочком она нащупала узкий выступ и начала спуск вниз, до самого дна каньона.

Поскольку большую часть пути она поскальзывалась и съезжала вниз, спуск занял всего несколько минут. Достигнув подножия, она разглядела, что мужчины действительно раскапывали каменистую почву. Но у Нэнси не было времени рассматривать, что они обнаружили. Нужно было немедленно двигаться к хижине.

Оказавшись по ту сторону скрипящей двери, Нэнси остановилась и перевела дыхание. Смотреть здесь было нечего. У единственного окна находился стол и два стула, а две незаправленные кровати привалились к другой стене. На единственной, грубо сколоченной полке лежали припасы и утварь для еды и готовки. Плиты не было, и провизия, в основном, состояла из консервов и печенья.

Поскольку обыскивать здесь было нечего, Нэнси тут же направилась к старому, обитому медью сундуку, стоявшему рядом с дверью. Он слегка скрипнул, когда Нэнси его открыла. У неё перехватило дыхание. Поверх кучи одежды были разбросаны прекраснейшие украшения.

Серебро и бирюза были рассыпаны с расточительной щедростью. Полудрагоценные камни, искусно окантованные серебром, делали два плоских ожерелья превосходными. То же изысканное мастерство и дизайн повторялись на браслете и на оправе кольца с большим камнем бирюзы. Нэнси была уверена, что нашла украденную собственность Баскомов.

Она бережно отодвинула украшения, чтобы заглянуть под них и найти улики к личностям воров. Тем не менее, под рваной, красной рубашкой из фланели и потёртыми джинсами обнаружилась только старая потрепанная книга.

– Дневник Большого Джейка Харриса, – пробормотала Нэнси. – Они и его забрали. И, наверное, они же подожгли дом.

Нэнси села на пятки и нахмурилась, рассматривая содержимое сундука. Что ей делать? Оставить всё, как есть, и привести шерифа? Или забрать рубашку, дневник и драгоценности с собой? Сложно было принять решение.

Она знала, что будет лучше, если шериф сам увидит украденные вещи.