Больше он не вставал.

Катерина в изнеможении опустилась на пол и прислонилась спиной к перилам. Прикрыв глаза, она начала улавливать чтение Йона. Перед ней стали проплывать создаваемые им картины — спокойные и нежные. Неожиданно она поняла, что картины эти ей знакомы.

Практически моментально после этого характер энергии, наполнявшей помещение, начал коренным образом меняться. Раньше энергия была похожа на ревущую реку, несущую свои волны в бешеном темпе. Понемногу скорость эта начала уменьшаться, и в конце концов энергетическое поле совсем успокоилось. Если прежде течение энергии было однородным, устремленным в определенную сторону, то теперь стало похожим на дыхание гигантского организма. До сих пор пронизывающая воздух энергетика повергала всех присутствующих в какое-то нервное, лихорадочное состояние. Сейчас же она делала атмосферу теплой и спокойной. Энергия, накопленная в течение столетий книгами, собранными в библиотеке, высвобождалась ныне, подчиняясь единому ритму, темп которого задавал Йон.

Катерина поняла, что настал момент, когда она уже может позволить себе пошевелиться. Она поднялась. Йон, по-прежнему лежа на полу, продолжал вещать, глядя в текст «Пиноккио», — правда, теперь гораздо более спокойно.

Возле кафедры все еще стояли пятеро читающих участников церемонии. Лицо Ремера выражало крайнюю степень напряжения: на висках четко обозначились вздувшиеся вены, покрытый каплями пота лоб ярко блестел. Постаравшись уловить их чтение, Катерина с радостью отметила, что они с великим трудом сохраняют концентрацию. Наверняка они также почувствовали происшедшие изменения и теперь напрягали последние оставшиеся у них силы.

Катерина стала торопливо спускаться по лестнице. Нельзя было упускать шанс — следовало выбираться отсюда прямо сейчас, пока Ремер не очнулся. Добравшись до нижнего этажа, она чуть не врезалась в Мухаммеда, который застыл в двух шагах от лестницы, в буквальном смысле остолбенев от открывшегося его глазам зрелища.

— Да что же, черт возьми, мы наделали?! — выговорил он. — Все это добром не кончится!

Катерина взглянула на Ремера. Выражение его лица изменилось — стало страдальческим, тело начало мелко подрагивать.

— Йон — единственный, кто может все это остановить, — сказала Катерина и поспешила к тому месту, где лежал Йон. Тот был по-прежнему погружен в чтение, причем по виду его не было заметно, что именно пришлось ему пережить еще совсем недавно. Сосредоточившись, Катерина вновь уловила нить его вещания, поймала ритм и послала Йону сигнал с требованием прекратить чтение. На мгновение ровная пульсация энергии нарушилась, произошел сбой, после чего все замерло. Йон оторвал глаза от текста и посмотрел на Катерину. На губах его появилась улыбка. Тут Йон, вероятно, вспомнил, где находится, так как улыбка его мгновенно застыла, а сам он обернулся и посмотрел в сторону кафедры.

Ремер дрожал все сильнее. Он, по-видимому, уже полностью утратил концентрацию и не в состоянии был контролировать потоки энергии, которые теперь беспорядочно исходили от его тела во всех направлениях. Однако Катерина чувствовала, что он все еще не повержен — изо всех сил пытается вернуть себе утерянный контроль. Борьба эта была заранее обречена на поражение: слишком много разнонаправленных потоков энергии витало сейчас вокруг Ремера, а в зале не осталось ни одного улавливающего, готового прийти ему на помощь. Тем не менее Ремер не сдавался. В какой-то момент фигуру его опоясали две искрящиеся дуги. Из ушей у него потекли струйки крови; стекая по шее, они постепенно окрасили в ярко-красный цвет воротник его мантии. Он все еще продолжал читать, произнося слова сквозь стиснутые зубы. Румянец сошел с его лица, и теперь оно выглядело неестественно бледным по сравнению с сочащейся из ушей кровью. Время от времени оно подергивалось от невыносимой боли.