Рутилий требовал эвакуировать мирное население. Комендант отказывался, заявляя, что не желает сеять панику. Все равно железная дорога бездействует. Управляющий банком Пизона исчез вместе с семьей. Дионисий заперся в доме и не выходил. Говорили, что он пьет с вечера до утра, а днем отсыпается.

В тот день все утро Цезарь что-то писал в записной книжке, потом вырвал страницы и сжег. Запах горелой бумаги наполнил комнату. Элий открыл окно и вышел прогуляться. Какая-то старуха всучила ему за несколько медяков две пары носков из собачьей шерсти, уверяя, что для больных ног нет лучшего средства, чем такие носки.

Внезапно все торговцы повскакали с мест. Некоторые принялись спешно собирать товар. По улице катилась толпа. Впереди - мальчишки и собаки. Следом обшарпанный грузовик. Черноволосый загорелый водитель высунулся из кабины без стекол и что-то вопил, махал рукой и отчаянно сигналил. Следом бежали торговцы и городская стража в тяжелых броне-нагрудниках и сползающих на глаза шлемах.

- Они идут! Варвары идут! Они близко! Они у ворот! Они рядом! Уже рядом!

На мгновение Элию показалось, что и парень со своим грузовиком, и вся нелепая процессия, да и сам город ему пригрезились. И стоит подставить голову под струю фонтана, все вернется на свои места, и пронзительный вопль, несущийся над городом, смолкнет. Элий смочил голову и плечи в фонтане. Но крики не смолкли, и город никуда не исчез.

Значит, остается только построить стену...

- Надеюсь, что монголы не научились глушить передатчики, - хмыкнул Квинт, сознавая превосходство цивилизации над варварством.

- А вот я в этом не уверен, - отвечал Рутилий. В тот же день трибун приказал дома вокруг крепостных стен разрушить и всех жителей перевести внутрь укреплений. Дионисий попытался ему в этом воспротивиться, напомнив, что город принадлежит независимой Месопотамии и римский Цезарь не имеет права здесь распоряжаться, и плевать хотел Дионисий на военный союз и полномочия Большого Совета. Дионисий призвал на помощь коменданта Мезрума. Они спорили до хрипоты. В итоге дома за стенами <юд вой и проклятия стали ломать. Мезрум отправился на телеграф просить помощи. Ему обещали прислать состав с продовольствием, позабыв, что пути так и не починили. Еще обещали центурию таможенной службы. Но только через месяц. Комендант выругался и ушел снаряжать в путь жену и маленьких дочек. Рутилий посоветовал владельцам авто скорее покинуть город. Кто мог, кинулся в бега. Вереница машин долго пылила вдали, уменьшаясь до размеров мушиных следов, пока не скрылась за горизонтом. Большинство осталось, не решаясь уйти пешком. Разговоров о панике не было. Паники тоже. Оставшиеся сидели на стенах, курили "травку" и сожалели, что в Нисибисе не проводятся игры Большого круга. И решили, что на месте сожженных домов надо будет построить амфитеатр - большой, как Колизей.

- Надеюсь, что у кочевников нет пушек. "Целий" утверждал именно это, сказал трибун. - А если есть мощные гаубицы, то нам конец.

- Через месяц придет подкрепление, - пообещал Элий.

- Надеюсь.

- Нелепо. У Рима есть развитые технологии, наука и искусство. И мы совершенно беспомощны перед варварами с луками и стрелами.

- Когда это наука и искусство помогали выигрывать войны? У варваров есть куда более важное преимущество - они собраны в мощный кулак и подчиняются воле одного человека. И все они готовы умереть по первому приказу.

- А разве ты не готов? - Элий глянул на Рутилия в упор.

- Готов, - отвечал тот после паузы. - Но внутри меня железными крючьями раздирают сомнения. А у них нет сомнений. Никаких сомнений. Представляешь, как это здорово, когда нет сомнений?!

День прошел в хлопотах.