– А в российских списках спасенных людей есть совпадения имен?

– Не знаю, – ответил шеф. – Не знаю даже, существуют ли в нашем государстве такие списки. Ладно, мы отвлеклись.

Шеф еще раз пробежал глазами содержание бумаг. Я вздохнула и уселась поудобней. Есть у шефа она тягостная черта характера. Он любит самолично посмаковать все новости, прежде чем поделиться с окружающими.

Терпение, Майка, терпение…

– В общем, твоя бредовая версия насчет того, что ему тридцать лет, а не сорок потерпела провал, – начал шеф. У меня отлегло от сердца. Почему-то я боялась обнаружить родственную связь между Иваном и покойным Терехиным.

– Ему действительно сорок лет, и никаких сомнений по этому поводу быть не может, – продолжал шеф. – Коллеги раскопали полное досье на парня. Между прочим, они не обложили меня в три этажа. Материал до того понравился, что они попросили разрешения им воспользоваться.

– После нас! – вклинилась я.

– Само собой! – поддержал шеф. – В общем, история одновременно простая и странная. Сорок лет назад ребенка нашли работники лодочной станции. Знаешь, где?

– В лодке, – пробормотала я.

– Уже знаешь? – разочаровался шеф. Он не любит, когда его новости запаздывают.

– Я просто предположила. Вы сказали «на лодочной станции», вот я и подумала.

– Да, на станции, – продолжал успокоенный шеф. – Можно сказать, родился моряком.

– Мамашу искали?

– Искали, – подтвердил шеф. – Времена были не то, что сейчас, порядок соблюдался. Прошерстили все окрестности и жилые микрорайоны, проверили всех женщин, которые должны были рожать в ноябре. Результат – ноль. Все младенцы налицо, пропавших нет, заявлений нет, в общем, ничего нет.

Шеф сделал паузу, пытливо взглянул на меня. Очевидно, выражение моего лица его удовлетворило.

– Сам обалдел, – объяснил он мне. – История – хоть в кино снимай! Заметь: ребенок был тепло укутан! Значит, убить его не пытались.

– И никаких родительских следов?

– Никаких! Вот такие дела.

Шеф прокашлялся и сказал будничным тоном:

– Кстати, его настоящая фамилия – Романов. Мальчику дали фамилию лодочника, который его нашел.

– А потом? – жадно спросила я.

– Потом он фамилию поменял. Самым законным образом, при получении паспорта. Ему очень не советовали этого делать. Фамилия-то похожа на немецкую, могли возникнуть сложности при поступлении в вуз…

– Возникли? – поторопила я шефа.

Тот остановился и неодобрительно взглянул на меня. Я торопливо замахала руками:

– Молчу, молчу!

Шеф сурово кашлянул.

– Нет, – признал он. – Не возникли. Парень в вуз не поступал. Удовлетворился питерской мореходкой. Знаешь, что самое интересное?

– Что?

– Педагоги ему наперебой советовали учиться дальше. У парня были отличные способности к математике и физике. Но в Морскую Академию он не пошел.

– Почему? – поразилась я.

Шеф развел руками.

– Сам поражаюсь! Все стартовые условия ему обеспечили! Красный диплом, рекомендацию, внеконкурсное место… А он взял и попросился на корабль.

Я крепко стиснула зубы. Из меня рвалась сотня вопросов, но если я начну перебивать шефа, то мы не закончим до завтрашнего вечера. Терпи, Майка, терпи!

– Его пристроили на хорошее судно. Был такой советский теплоход «Ал Сабахия», ходил в Кувейт.