— Похоже, да, — ответил я за Ваньку. — Он полез на нас в тот момент, когда самый буран разбушевался и мы ничего толком разглядеть не могли. Но стрела попала ему в бок, факт, и после этого он отвалился и больше не возникал.

— Надо бы ружья из катера забрать, — обеспокоенно сказал отцу дядя Сережа. Во время этого разговора он молча обнимал крепко прижавшуюся к нему Фантика и поглаживал ее по голове.

— Вы оставили ружья без присмотра?! — поразился я.

— Издеваешься? — хмыкнул отец. — Мы ж не знали, с чем можем столкнуться после этих известий о фальшивомонетчике, у которого явно не все дома…

— Он не фальшивомонетчик, он шпион, — упрямо ввернул Ванька.

— Ну пусть шпион, вам лучше знать. В общем, я прихватил с собой Гришку-вора. Он сейчас в катере, сторожит и катер, и ружья. Его, как ты знаешь, вокруг пальца не обведешь!

Как я уже упоминал в самом начале, Григорий Торбышев, он же Гришка-вор, давно был не вором, некогда самым ловким и знаменитым на всю округу, а замечательным столяром-краснодеревщиком, к которому заказы уже сыпались и из других областей, так широко разошлась его новая слава. Но все так и называли его по-старому— «Гришка-вор». Для отца он готов был на что угодно, потому что это отец помог ему завязать с прежней жизнью. После очередной отсидки Гришка обратился к отцу: мол, хочет начать жить честным трудом, но никто на работу его не берет из-за репутации, а милиция, чуть произойдет какая кража на двадцать километров вокруг, тут же едет к нему с обыском, и это тоже всех отпугивает. Отец устроил Гришку в хорошую бригаду шабашников, бригадир которой в скором времени доверил Гришке столярные работы, убедившись в ловкости Тришкиных рук и его умении «чувствовать дерево», и дело пошло. Заодно отец и с Алексеем Николаевичем переговорил, попросил, чтобы милиция Гришку не трогала и не наводила зря тень на плетень — мол, он ручается за Гришку и если что, будет лично отвечать перед Алексеем Николаевичем. Алексей Николаевич просьбу отца уважил, как вообще охотно откликался на его просьбы, и, конечно, Гришка не забыл всего, что сделал для него отец. В нашем доме многое было сделано Гришкой — и точеные балясины для балкона, обалденно красивые, и такие же красивые резные перила лестниц на второй этаж, и двери комнат с узорными, резными и точеными филенками. Я знал от Гришки по секрету, что к Новому году он делает для нас ширму для камина из резного мореного дуба, взяв за исходные образцы ширмы из английского альбома по истории мебели и домашнего интерьера, ведь англичане испокон веку славились своими ширмами и стенными панелями из резного дуба. Но естественно, я молчал об этом в тряпочку, даже Ваньке не говорил.

В общем, если Гришка сторожит катер, то можно быть спокойными: никто подозрительный к нему и близко не подойдет!

— Как ты думаешь, стоит попробовать разыскать этого типа? — спросил я у отца.

— Думаю, стоит, — ответил он. — Во-первых, он может быть ранен, во-вторых, он человек нездешний, мог окоченеть в буране так, что его ледорубом вырубать придется… И, в-третьих, чем скорей мы его обезвредим, тем лучше, потому что вполне очевидно, насколько он опасен. Так что отправим вас домой — и займемся его розыском.

— Домой?! — в один голос возмущенно воскликнули мы все втроем.

— Вот именно, домой, — сурово подтвердил отец. — Гришка отвезет вас на катере, взяв вашу лодку на буксир, и вернется за нами. А мы тем временем найдем голубчика и повяжем его.

— Вот уж нет! — заявил Ванька. — Мы тут столько всего нарыли, что без нас вы не обойдетесь!

— И потом, мы так хорошо устроились, — сказала Фантик.