— Мужичок, увидев состояние Ипатьева, понял, что тот не нарочно пытался пихнуть ему фальшаки и что Ипатьева самого надули. Он пообещал не выдавать Ипатьева и даже отдал ему все куски креста без всяких денег: мол, чего там, барахла-то, надо будет, еще наберу, а заведутся у тебя настоящие деньги, так заедешь, подкинешь на водочку… Но Ипатьев все равно был в полном ужасе. Он живо представил, что Никитишна уже заплатила где-то одной из фальшивых сотенных, что ее уже схватили за руку и она, естественно, тут же показала на него, а значит, сейчас его должны ловить по всей округе и на воде разъезжать патрули в его поисках, так что ему не только заказан вход в любой населенный пункт, ему заказано и открытое перемещение по воде! Но ведь ему надо было добраться до креста! И тут мы ему подвернулись. Увидев нас, он сразу решил, что мы плывем на остров Буян — по тому, как наша лодка была разукрашена, и пб Ванькиному маскараду. Он, так сказать, из неправильных предпосылок сделал правильные выводы. Дело в том, что, как он знал, всякие любители необычного частенько проводят на острове свои сборища. В этой «Третьей реальности» и других изданиях, с которыми он сотрудничал и которые покупал, ему встречались упоминания и даже небольшие очерки о съездах толкиенистов — ну поклонников «Властелина колец» — которые разыгрывают в лицах поход в царство Мордора, выбирая для этого подходящие по обстановке места. Скажем, Царицыно в Москве, с его полуразрушенным замком. А в наших краях остров с таинственным крестом и заброшенным архиерейским подворьем тоже подходил бы тютелька в тютельку. Ипатьев, как он объясняет, и испугался, и обрадовался. Испугался, потому что мало ли что может стрястись с теми, кто всей толпой окажется на острове во время визита инопланетян. А обрадовался, потому что решил, что нас можно использовать, чтобы под нашим прикрытием добраться до острова. Он решил, что, если погрозит нам ружьем, мы домчим его на буксире, куда ему надо, и при этом он будет надежно прикрыт нами от тех, кто ищет фальшивомонетчика: взрослый, сопровождающий детей, не вызовет подозрений, а мы, мол, не рискнем, конечно, позвать на помощь или выдать его, если нас тормознет патруль…

— Я ж говорю, псих ненормальный, — прокомментировал Ванька. — Да его первый же патруль сцапал бы, если бы нам встретился, потому что по всему было видно, что он удерживает нас силой! Да еще он твердил, что, мол, сразу бы отпустил бы нас, едва мы добрались бы до острова, чтобы не подвергать наши жизни опасности! Он что, не понимал, что мы помчимся в милицию, едва он нас отпустит?

— Как бы то ни было, — вмешался я, — мы от него избавились да еще как следует искупали в холодной воде. Мы ж всю жизнь на природе, а он не фига не смыслил, как надо вести себя в таких условиях, городской совсем, понимаете, вот и попался на первый же наш приемчик с поворотом лодки. Он кое-как добрался до берега, держась за свою надувную лодку, отошел немножко в глубь леса, развел костер, просушил одежду и сам согрелся и обсох и только после этого решился двигаться дальше. До острова он добрался уже к началу бурана, поэтому причалил не у пристани, а где вообще получилось пристать. Привязав лодку, он двинулся со своим грузом камней в сторону креста и наткнулся на нас. Как он уверяет, он кинулся к нам, чтобы уговорить побыстрее убраться с острова или где ни будь спрятаться, если уплыть уже невозможно, потому что, мол, такой внезапный буран — это явное предвестие появления инопланетян, а с ними шутки плохи!

— Не верю я ему! — добавила тут Фантик. — Это он сейчас так говорит, а на самом деле он мог что угодно с нами сделать. Он же совсем тронутый!

— Но что бы он ни хотел, дело кончилось тем, что он получил стрелу в бок, — подытожил Ванька.

— Мы смылись, — подхватил я, — а он, выдернув стрелу и остановив кровотечение холодным снегом, добрался-таки до креста и свалил там все добытые им камни.