— Но как же они могут не приехать! Значит, они не одобряют наш брак?

— Конечно же, одобряют. Но ведь сама церемония не так уж важна, правда? Послушай, Кэтрин, я с тобой и я хочу, чтобы мы были счастливы. Что еще тебе нужно?

Спорить было бессмысленно, но мне эта ситуация казалась очень странной. Никто из родных жениха не приедет на свадьбу! Но что делать, видимо, у нас с Габриэлем все должно было быть не так, как у всех. И раз он сам не огорчается из-за того, что его родные не будут присутствовать на свадьбе, мне ничего не остается, как смириться с этим. Во всяком случае, теперь я была даже рада, что Дилис не сможет приехать, иначе мне пришлось бы объяснять ей то, что я сама не понимала.

— Надо полагать, вы для них недостаточно хороши, — высказала свой приговор Фанни.

Я не собиралась выдавать насколько меня огорчила позиция родственников Габриэля, так что я просто пожала плечами и не ответила на ее слова.

После свадьбы мы с Габриэлем должны были поехать на неделю в Скарборо, а потом — в Киркландское Веселье. Очень скоро мне самой предстояло узнать, каково отношение его семьи к нашей женитьбе, а до тех пор мне оставалось только терпеливо ждать.

Наше венчание состоялось в деревенской церкви спустя примерно два месяца после нашей первой встречи. На мне было белое платье, сшитое деревенской портнихой, и белая фата, украшенная флердоранжем.

Гостей на свадьбе было очень мало — только местный викарий и доктор и их жены.

После первого тоста за наше здоровье, мы с Габриэлем сели в двуколку и поехали на станцию.

Оказавшись с ним наедине в купе первого класса по дороге в Скарборо, я почувствовала себя лучше. Мое напряжение спало, потому что с Габриэлем мне всегда было легко.

Габриэль взял меня за руку и улыбнулся счастливой улыбкой. Он еще никогда не выглядел таким безмятежным и умиротворенным, и мне было приятно сознавать, что он чувствует себя счастливым благодаря мне. Пятница был с нами в купе — мы и помыслить не могли о том, чтобы его оставить.

Через несколько часов мы уже были в нашем отеле в Скарборо.

В эти первые дни нашего медового месяца моя привязанность к Габриэлю возросла, потому что я чувствовала, как отчаянно он нуждается во мне. Мое присутствие в его жизни, казалось, избавило его от меланхолии и черных мыслей, и это было для меня лучшим доказательством того, что я не зря вышла за него замуж.

Погода стояла великолепная. Мы много гуляли втроем — в обществе Пятницы, который всегда нас сопровождал. Иногда мы брали напрокат лошадей и обследовали окрестности верхом. Во время одной из таких верховых прогулок мы обнаружили развалины старинного аббатства. Очень скоро я поняла, что в интересе Габриэля к средневековым руинам было что-то мрачное, и впервые после нашей свадьбы я почувствовала, что к нему вернулось то угрюмое настроение, от которого я хотела навсегда его излечить. У меня появилось какое-то тревожное предчувствие, и я спросила:

— Габриэль, эти развалины похожи на Киркландское аббатство?

— Все средневековые развалины похожи друг на друга, — сказал он.

Меня не удовлетворил его ответ, потому что я чувствовала, что его что-то беспокоит, и было ясно, что это связано с Киркландским аббатством и его домом. В то же время мне не хотелось мучить его вопросами, на которые он явно не хотел мне отвечать. Очень скоро, думала я, я окажусь в своем новом доме и возможно сама открою причину его беспокойства. Я была настроена очень решительно и дала себе слово, что, открыв эту причину, я сделаю все, чтобы ее устранить, и никому не позволю отравлять Габриэлю жизнь.

II

В последний день нашего свадебного путешествия нам обоим было не по себе. Габриэль все время молчал, и меня это раздражало. Я вообще никак не могла привыкнуть к частой и беспричинной смене его настроений, а в этот день мое раздражение подогревалось тем, что я сама нервничала в связи с предстоящей встречей с его родственниками.