— Ты имеешь в виду, Эл, — спросил инспектор, — что Марк не нашел половинку валета в руке брата той ночью в кабинете?

— Он, безусловно, ее нашел, — устало ответил Эллери. — В том-то все и дело. Марк также думал, что его брат Джон оставил половинку валета в качестве ключа к личности его убийцы. Но, как и в случае с нами, это предположение оказалось ложным.

— Откуда тебе это известно?

— Из фактов, которые я только что припомнил заново. Доктор Холмс после обследования тела коллеги заявил, что Джон Ксавье был диабетиком и что вследствие его заболевания трупное окоченение должно было наступить очень быстро — через несколько минут, а не часов, как обычно. Мы знали, что доктор Ксавье умер около часу ночи. Марк Ксавье обнаружил труп в половине третьего. Значит, к тому времени окоченение уже давно наступило. Когда мы осматривали тело утром, правая рука доктора Ксавье была стиснута, сжимая шестерку пик, а левая лежала на столе ладонью вниз с вытянутыми застывшими пальцами. Но если окоченение наступило спустя несколько минут после смерти, то руки должны были находиться в том же самом положении, когда Марк Ксавье обнаружил труп брата через полтора часа после его гибели!

— Ну?

— Неужели ты не понимаешь?! — воскликнул Эллери. — Если Марк Ксавье нашел правую руку брата стиснутой, а левую — с вытянутыми пальцами, он не мог разжать окоченевшие пальцы правой руки или сжать пальцы левой, не сломав их или не оставив никаких следов усилий, которые ему пришлось бы применить. И если бы ему пришлось манипулировать мертвыми руками, он уже не смог бы вернуть их в прежнее положение. Таким образом, не вызывает сомнений, что Марк застал правую руку брата стиснутой, а левую — разжатой, как и мы. Далее, мы знаем, что Марк заменил валета бубен шестеркой пик. Следовательно, в какой руке Джона должен был находиться валет бубен, когда Марк совершил подмену?

— В правой сжатой руке, — пробормотал инспектор.

— Вот именно. Бубновый валет был в правой руке доктора Ксавье, и Марку пришлось проделать ту же процедуру, что и тебе, папа, когда ты вытаскивал шестерку из руки трупа, — то есть всего лишь раздвинуть окоченевшие стиснутые пальцы настолько, чтобы карта выпала из них. После этого он вложил в руку шестерку и вернул пальцы в исходное положение, сдвинув их на незначительную долю дюйма. Марк никак не мог найти валета в левой руке Джона, ибо это означало бы, что ему пришлось разжать левую руку и оставить ее лежащей в таком виде на столе. Как я уже говорил, при этом появились бы заметные следы которые, однако, не были обнаружены.

Эллери сделал небольшую паузу, во время которой над головами раздавался зловещий треск иногда сопровождаемый глухим стуком. Но слушатели поглощенные рассказом, не обращали на это внимания.

— Но тогда... — начала миссис Форрест, раскачиваясь туда-сюда.

— Неужели вы не понимаете? — почти весело заговорил Эллери. — Доктор Ксавье не был левшой. Я уже давно доказал, что человек, не являющийся левшой, должен был разорвать карту надвое правой рукой и ею же скомкать или, во всяком случае, отбросить ненужную половинку. Не имело значения, какую половинку сохранять, а какую выбрасывать, так как они были одинаковыми. Следовательно, половинка автоматически должна была остаться в левой руке. Но я только что продемонстрировал, что, когда Марк обнаружил мертвого Джона, половинка карты, несомненно, находилась в правой руке трупа. Значит, доктор Ксавье вообще не разрывал валета бубен — кто-то другой сделал это и оставил половинку карты в его правой руке. Таким образом, половинка валета, обвиняющая близнецов, также являлась подтасовкой, а близнецы абсолютно неповинны в убийстве доктора Ксавье.

Все были слишком ошеломлены, чтобы улыбаться или выражать облегчение. Они, разинув рты, уставились на Эллери.