Генерал засопел. Будь его воля, он сгноил бы ни в грош не ставящего начальство наглеца на нарядах вне очереди. Но знал генерал, что этот обуревший прапор ему не по зубам. Да что там ему, — сам министр обороны как-то объявил Хутчишу десять суток «губы», а на следующий день примчался самолично извиняться. Не просто извиняться — перед строем!

На третьем глотке сгущенки Зыкину в рот полезла какая-то инородная пакость. Мысленно выматерившись — даже сгущенку нормально варить разучились, уроды! — он подцепил пальцами кусочек обслюнявленной полоски, потянул наружу, но потом передумал и незаметно затолкал обратно.

— Товарищ генерал, разрешите обратиться! — решил разрядить обстановку сержант Кудлатый. У него бабушка была армянка. — А танцы будут? Ну, в целях близкого ознакомления с творчеством вокально-инструментального коллектива… — И подмигнул с той долей панибратства, которую генерал еще мог позволить.

И кончилась песня. И снова вроде бы забарахлила техника у девчат. Может, падающий снег закоротил контакты? Девицы-красавицы словно чувствовали, что их пожирают глазами. Такие позы принимали, так томно выгибали спинки, что у бойцов пот на лбу проступил.

— На его месте я б туда не совался, — задумчиво протянул Кучин, наблюдая, как полковник Авакумский, скользя по льду, бежит к замолчавшим девушкам, чтобы объявить следующюю песню.

— Ну так и предупредил бы, — логично посоветовал Кудлатый. Из ансамбля ему больше всего нравилась та, что за ударными. Егоза.

— Нефиг. Сам понимать должен, что не в обычную вэ-чэ погостить приехал. Что здесь даже дышать сторожко надо, не то что бегать… Эй, Синдерелла, ты куда?

— Отолью пойду. — Зыкин поднялся с бревнышка и отошел за елку, подальше от ушлых сотоварищей. Оглядевшись — не подглядывает ли кто — он вновь подцепил краешек постороннего предмета в банке и стал вытягивать бумажную ленточку — точь-в-точь как телеграфная.

«СОВЕРШЕННО СЕКР…» — меленькими буковками в одну строку было напечатано на ней; дальнейший текст скрывался под слоем сгущенки. Зыкин сунул конец в рот и принялся обсасывать с ленты сгущенку.

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО, — гласила очищенная надпись. — ПО ПРОЧТЕНИИ УНИЧТОЖИТЬ. БОЕВОЕ ЗАДАНИЕ. АНАЛИЗ РЕЗУЛЬТАТОВ ПРОВЕДЕННЫХ…»

Лента была длинной. Зыкин в задумчивости почесал репу. Он надеялся, что дали добро его рапорту с Чечней, а оно, видишь как, повернулось.

Нет, то не забарахлила техника, то пришел черед следующего номера концертной программы. На последних шагах полковник Авакумский поскользнулся окончательно, и быть бы ему в горизонтальном конфузе, но первая среди красавиц, солистка, выступила навстречу, лихим движением головы откинула иссиня-черную гриву волос за плечи и ловко, хоть и вслепую, подхватила полковника. И возложила его левую руку на крутое бедро, а правой доверила свою ладонь.

Полковник опешил. Полковник никак не ожидал, что его пригласят, но подобрался и втянул живот.

А далее началось танго на снегу. И загипнотизированные волшебным действом дали закружились вокруг танцующей пары. Все быстрее вписывались в водоворот кочки и проруби, ледяные исполины и полоска леса на далеком горизонте.

И казалось, будто не гитары рождают музыку, а музыка сама возникает внутри каждого из зрителей. И сердца суровых мегатонников подхватили жаркий ритм знойного танца.

И снег стал горячим, превратился в опадающий цвет акаций, пусть не развевалась мантилья, не стрекотали кастаньеты…

— Как думаешь, Толян, учебная тревога намечается или настоящая? — спросил Кучин и покосился на генерала, ошивающегося в опасной близости от замаскированного компьютера.