Из снежной круговерти навстречу бегущему генералу вдруг вынырнул пепельно-серый ствол кривобокого дерева, к которому на уровне папахи был скотчем пришпандорен болтающийся на ветру листок с текстом. Генерал заинтересовано притормозил, прижал бумажку пальцем и стал читать:

«НА ТЕРРИТОРИИ ОБЪЕКТА У-18-Б ЗАПРЕЩАЕТСЯ: табакокурение, самогоноварение, алкоголеупотребление и последующее песнопение…»

Правильно, подумал Евахнов, порядок всюду прежде всего. Но глаза бежали дальше: «…а также: идолопоклонение, столоверчение, рулеткокручение, нефте-, золото— и газодобывание…» — генерал не понял — «…кровопускание, самолетовождение, канатохождение, шпагоглотание, бомбометание, стекловыдувание…» — генерал не поверил своим глазам — «…мочеиспускание, семяизвержение, собаковыгуливание, нарковкалывание, закононепослушание, уставонезанание…» — пышное лицо генерала стало наливаться кровью — «…костроразведение (в связи с крупновероятностью пожаровозникновения), а также фото-, кино-, видео— и девкосъемка (в связи с реальноопасностью спидозаразки)…» — генерал в ярости сорвал бумажку и во всю глотку заорал, перекрикивая оглушительный клекот несущего винта вертолета:

— Дневальный!!!

— Отделение, смир-р-рна! — рыкнуло из снежного бурана над самым ухом генерала.

— Это что такое, что такое это?! — затряс бумажулькой генерал — благо теперь он, щурясь от колючего снега, разглядел дневального — вытянувшегося по струнке рядового Зыкина. — Превратили армию в КВН, понимаешь!

— Зам по воспитработе приказал вывесить! — не моргнув глазом отрапортовал Зыкин, отстраненно гадая мозжечком, что сегодня будет на ужин — греча или макароны. Откуда-то на нем появился чистенький, новенький, с положенными по Уставу цацками полушубок. На рукаве — красная повязка дневального, на поясе — штык-нож.

— Родине нужны герои, а рождаются дебилы, — сбавил тон генерал Евахнов, не скрывавший нелюбви к бывшим политрукам, скомкал неуставной листок и попытался выбросить. Скотч прилип к ладони.

Генерал выматерился и со второй попытки бумажку победил. Ветер подхватил ее, закружил и умыкнул куда-то в снежную пелену.

— Дневальный, командовать общее построение!

Несмотря на то, что генерал был, в общем-то, безобиден, обитатели объекта У-18-Б не шибко любили своего командира — пожалуй, за излишнюю верность буквам уставов и приказов. Понимать же надо, что в подчинение ему досталась белая кость, а не стройбат какой-нибудь. И темными долгими вечерами они частенько поминали добрым словом полковника Громова с «семнадцатки». Вот кто умел проникнуть в тонкую душу мегатонника, кто соображал, что никакими уставами и приказами «ничейного агента» не укротить — себе дороже… Но Громов был убит злокозненными врагами, подземный объект У-17-Б ликвидирован, бойцов перебросили на Муринские болота, на новый объект, У-18-Б, поставили над ними какого-то уставника…

— Отделение, становись! — молодцевато выкрикнул Зыкин, глубоко вдохнув колючий ангинный воздух.

И тут же на тесной полянке у единственной на этом участке болот чахлой елки как из-под земли выросло с дюжину бойцов. В разномастной форме — моряков, ракетчиков, танкистов, в ЛТО. С самыми разными знаками отличия. Но никого в офицерском звании. Генерал мысленно поморщился: балаган, а не воинское отделение. А если завтра война?

Вертолет продолжал лопатить воздух — иначе бы лед не выдержал, и болото проглотило машину.

Злой морозный ветер трепал полы полушубков и шинелей, снег бил в лицо, однако никто из воинов даже не поежился.