– Я пришла рано утром, но босс, – кивнула она на Чарущева, – уже был на месте. Вскоре пришла эта девушка и отдала мне квитанцию, я пошла в мастерскую за фотографиями, а когда вернулась, она лежала на полу в крови, а рядом валялась черная роза…

– Черных роз не бывает, – загудели художники.

– Роза была выкрашена черной краской, – нахмурился Суржиков, внимательно ощупывая каждого изучающим взглядом.

– Извращенец какой-то! – в сердцах высказался Чарущев. – Психопат!..

– Маньяк, – поддержал шефа фотограф Дмитрий Красилин.

– Удар по нашей репутации, – ухмыльнулся художник Эдуард Хруст. – Небось наши конкуренты девицу грохнули и розочку подложили, мол, вот вам творческий изыск, будете к ним ходить, и вас убьют…

Чарущев сердито заиграл желваками.

– Бросьте ерунду пороть, лучше скажите, кто с этой девицей знаком?

Никто из присутствующих в знакомстве с убитой девушкой не признался.

– А что вы можете сказать по поводу Маргариты Вишневской? – вкрадчиво произнес Суржиков.

– А кто это такая? – с недоумением воззрились на следователя сотрудники студии.

Суржиков вытащил из папки фотографию девушки в парике и старинном платье.

– Вот это Маргарита Вишневская…

– Так это я делал ее портрет, очень красивая женщина, кого-то она мне напоминает, – изрек Дмитрий Красилин.

– «Неизвестную» Крамского она напоминает, – лениво протянул томный красавчик Эдуард Хруст.

– Вот именно! – подскочил Чарущев. – Я тоже ее портрет увидел и то же самое подумал – «Неизвестная»… Она действительно как с полотна сошла…

– Что можете сказать о девушке? – обратился Суржиков к Дмитрию Красилину.

Тот криво улыбнулся:

– Только то, что образ художника материализовался, роковая «Незнакомка» сошла с полотна и теперь живет среди нас, кисть гениального Крамского имеет магию, так что ждите неприятностей…

– Я вас серьезно спрашиваю, – сердито прервал его Суржиков. – Речь идет об убийстве…

– Да ничего я о ней не знаю, – нахмурился Красилин. – Хотел с ней поближе познакомиться, а она отшила, вот и все…

Отстав от художников, следователь принялся за Верочку.

– Неужели вы никого не заметили? – тоскливо спросил Суржиков.

– Вокруг не было ни души, – уныло в который раз повторила Верочка. – Если бы я заметила что-нибудь подозрительное, я бы вам обязательно сказала…

– А откуда она достала квитанцию? В руках у нее что-нибудь было? Может быть, сумочка какая-нибудь?

– Нет, девушка держала квитанцию в руках…

– Странно, – вздохнул Суржиков. – Тогда, может, ее кто-нибудь в машине у фотостудии ждал?

– Машины я не видела, у дверей фотостудии вообще никого не было, – занервничала Верочка. – По крайней мере, я никого не видела…

– А где в это время были вы? – обернулся Суржиков на Чарущева.

– Я же говорил уже вам, в своем кабинете, – холодно произнес Чарущев, ему очень не нравилась перспектива оказаться в числе подозреваемых.

– Кто это может подтвердить? – прилип, словно репей, Суржиков. – Вы могли и отлучиться ненадолго…

– Я в это время разговаривал по телефону с заказчиком, директором частного детского сада, они хотят сделать авторские портреты… Вы же проверяли…

– Проверим еще раз, – мрачно буркнул Суржиков и возмущенно хмыкнул: – Как у вас все гладко, человека убили, и никто ничего не видел, не слышал и ничего не знает…

Чарущев развел руками.