- У меня есть свой собственный способ скреплять договоры с женщинами, - заявил он с улыбкой. - Ну, сопротивляйся, это доставит тебе еще больше удовольствия, когда мы закончим.

    Внезапно он замер, почувствовав острие кинжала у своего горла.

    - Я могла бы перерезать тебе глотку, - прошипела она, - как свинье. Ты и есть свинья. Назад! Прочь от меня! И немедленно!..

    Он послушно отошел назад. Лицо его превратилось в застывшую маску гнева. Едва лишь очутившись вне пределов досягаемости ее кинжала, он вытащил меч.

    Она подбросила кинжал и поймала его за клинок.

    - Спорим на твою жизнь, что я попаду этой штукой тебе в глаз?

    Кареле пришлось бороться со своим желанием убить этого человека. По ее мнению, он заслужил смерти. Но как ей сохранить в тайне, что она убила того, кто хотел дать ей поручение? Такие вещи быстро становятся известны. И все, кто услышат об этом, будут думать, что она это сделала ради денег, и тогда уже никаких хороших поручений у нее не будет.

    - Смердящий навоз хворого верблюда! Я совсем недавно видела истукана, на которого ты похож. Отвратительная вещь, от нее у любой женщины кровь застынет в жилах, - очень похожа на тебя! Ничего, кроме рогов и свидетельства о мужественности, вдвое больше нормального, а мозги у него, будь он живым, уж наверняка были бы тупые и куцые, как у тебя. Конечно, в том случае, если у тебя вообще есть то, что должно быть у мужчины!

    Пока она говорила, он странно притих. Вся его злость пропала, и он с трудом подавил волнение, когда заговорил:

    - Эта фигурка! Сколько рогов у нее было? Сколько глаз? Действительно ли она была мужского пола?

    Карела изумленно уставилась на него. Он что, пытается отвлечь ее? Если это так, то он делает это весьма странным способом.

    - Тебе-то что за интерес?

    - Очень большой. Больше, чем ты можешь себе представить. Говори же!

    - Статуэтка напоминала мужчину, - сказала она, все еще настороженно. Если не считать, что на руках и ногах у него многовато пальцев, да еще и с когтями. Кроме того, у него четыре рога и три глаза. И оно смердило Злом, совсем как ты!

    К нему вернулась улыбка, но теперь она предназначалась не женщине. И к ее удивлению, она была почти триумфальной.

    - Забудь Инароса, - сказал он. - Принеси мне эту фигурку, и я дам тебе ПЯТЬСОТ золотых.

    - Ты, наверное, полагаешь, что я еще возьму твое золото после того, что ты пытаешься сделать?

    - Я полагаю, что ты возьмешь пятьсот золотых, даже если бы их протягивала тебе рука Эрлика. Подумай! Пятьсот!

    Карела заколебалась. Сумма была головокружительная. И к тому же ей платили за киммерийца, что радовало ее уже само по себе. Но иметь дело с этим типом...

    - Согласна, - с удивлением услышала она свой собственный голос. - Где мы встретимся, когда эта вещь будет у меня?

    Он снял свой красочный мундир, так что стала видна его позолоченная кольчуга.

    Один из твоих людей наденет это на свою куртку и в час, когда солнце стоит в зените, появится перед главными воротами дворца. В тот же вечер на закате я буду в этой хижине с деньгами.

    - Согласна, - снова сказала Карела. - Теперь я ухожу. Советую тебе сосчитать до тысячи - если ты, конечно, умеешь считать, - прежде чем трогаться с места. Иначе тебе придется убедиться на собственном опыте, что твои распрекрасные доспехи не спасут тебя от арбалетного болта.

    Она вышла из хижины и прыгнула в седло. Пока она скакала по лесу, ей хотелось громко петь. Пять сотен золотых и гадость киммерийцу, пусть даже незначительная.