— Долецеком самим все интересуются, — заявила она. — А вообсце он все есце возится с машиной.

Пани Краличек со смехом объснила, что именно пан Адольф выгнал их из дома: он заканчивает починку автомобиля и нуждается в полном покое.

Весело посочувствовав бедному «Долецеку», ребята охотно согласились отправиться с незваными гостями в часовню. Пацулка, проявив несвойственную ему прыткость, пристроился к панне Эвите, несшей на руках Чаруся, а Ика с Альбертом побежали вперед, чтобы на всякий случай подготовить почву.

Когда компания проходила мимо сарая, оттуда вышел Толстый. На нем были явно узковатые ему брюки, тесная куртка и шерстяная шапочка на макушке, отчего выглядел он прост уморительно. Угрюмо посмотрев на веселые лица направлявшейся в часовню компании, он закрыл сарай на два засова, к каждому приладил по висячему замку и каждый замок запер на два оборота.

— Эй! — закричал он. — Постойте!

— Э? — спросил Пацулка.

Толстый подозрительно всех оглядел и, остановив свой взор на Влодеке, подошел прямо к нему.

— Я на один день уезжаю в город, — сказал он. — И… это… хотел спросить… можно вам оставить ключи?

— Что, что? — спросил Брошек.

А Влодек, разинув рот, уставился на Толстого.

— Чего это вы? — проворчал тот. — Оглохли?

Влодек мучительно старался сообразить, принимает ли их Толстый за идиотов или хочет втянуть в какую-то грязную историю. И вдруг почувствовал, что успевшая присоединиться к ним Ика сжала ему руку повыше локтя.

— Бери ключи, — прошептала она, многозначительно глядя на Брошека, который в свою очередь напряженно пытался что-нибудь прочесть на лице Пацулки.

— Конечно, — наконец сказал Влодек.

И, взяв у Толстого ключи, засунул их глубоко в карман.

— Ну и лады, — обрадовался Толстый, которому, вероятно, не было известно слово «спасибо». — Я ничего с собой не беру. А вы уж глядите в оба, чтобы в моих манатках никто не рылся. Там кое-что есть, — выразительно сказал он, пробормотал что-то вроде «мое почтение» и затопал вниз по тропинке.

Эвита не обратила на этот эпизод никакого внимания, зато супруги Краличек явно были удивлены.

— Странная личность, — задумчиво произнесла пани Краличек. — Кажется, я его знаю…

— Откуда ты можешь знать такого типа?! — возмутился пан Ендрусь.

Между тем на пороге часовни гостей уже ждал магистр Потомок. Вопреки ожиданиям, он был очень любезен, более того, обрадован и своей радости не скрывал. Каждый новый свидетель его открытия действовал на душу искусствоведа как бальзам, вызывая прилив бодрости и потоки красноречия.

Магистра просто терзала жажда славы, которую ему не часто доводилось утолять. И он без промедления приступил к пространной лекции. Вначале кратко и с должной скромностью рассказал историю выдающегося открытия, затем принялся перечислять достоинства картины. Трое мальчиков и пани Краличек слушали его с искренним, а пан Краличек с напускным интересом, панна Эвита же по своему обыкновению была всецело поглощена собой и своим Чарусем.

А девочки тем временем покинули часовню. Альберт подмигнула Ике, дав понять, что хочет ей кое-что сообщить. Улучив момент, когда магистр Потомок начал объяснять слушателям, что создатель картины находился под влиянием так называемой новосондецкой, они незаметно выскользнули наружу.

— В чем дело? — спросила Ика, когда они вышли из часовни.

Альберт заговорила очень серьезно, хотя вопрос, который она задала, серьезным назвать было трудно.