Поднялась только одна рука — Влодека.

— Обоснование? — спросил отец.

— Нем как рыба — прерывающимся голосом произнес Влодек и полез под стол, чтобы там насмеяться вволю.

Остальные, включая Пацулку, решительно проголосовали «против».

Столь же решительно было отклонено предложение причислить Пацулку к разряду домашней птицы, хотя он и ходил враскорячку, как утка, и раскармливал себя, как рождественского гуся.

Затем Брошек, мотивировав свою позицию отсутствием у Пацулки рогов, предложил считать его поросенком. Тут уж никто за исключением отца и самого Пацулки, не сумел сохранить серьезность, и добрых десять минут на участников обсуждения не производили впечатления ни стук ножа по тарелке, ни грозные Пацулкины взгляды. Первой взяла себя в руки мама.

— Поглядите! — воскликнула она. — Вы только поглядите, какой у Пацулки взгляд. Дикий! Я считаю, его надо отнести к одному из благородных и вкусных видов дичи!

На этот раз у отца подозрительно задрожали уголки губ.

— Ставлю предложение на голосование! — не своим голосом произнес он.

Мама могла торжествовать.

Пацулка первым поднял руку, давая понять, что он «за», а остальные разразились бурными продолжительными аплодисментами, сопровождаемыми выкриками: «Дичь! Дичь! Дичь!»

Когда наконец воцарилась тишина, отец смачно облизнулся и обратился к маме.

— От имени всех присутствующих — сказал он, — прошу вас выступить с заключительным словом, в котором необходимо указать, какие части дичи, до настоящего момента именовавшейся Пацулкой, пойдут на то или иное блюдо завтрашнего обеда.

Сказав так, отец тоненько захихикал, вытер слезы и пересел в угол, чтобы без помех наблюдать за реакцией общества.

А понаблюдать было за чем: большинство собравшихся извивалось, корчилось и подпрыгивало на месте под аккомпанемент разнообразнейших звуков, напоминающих рев пьяного осла (Влодек), взрыв сифона с газированной водой (Брошек), кудахтанье курицы-заики (Катажина) и некую помесь курлыканья журавля и тявканья фокстерьера (Ика). Маме стоило немалого труда успокоить разбушевавшуюся стихию.

— Дамы и господа! — сказала она, когда наступила тишина. — После глубокого и всестороннего изучения как дикого нрава Пацулки, так и способов приготовления воскресных обедов из дичи, предлагаю следующее меню. На закуску маринованные веснушки и ушки под майонезом.

— Ну?! — с интересом воскликнул Пацулка, а отец, глядя на него, сполз со стула на пол.

— Затем, — продолжала мама, — окорок в сметане по-польски. Рецепт необычайно прост: полтора килограмма окорока, вымоченного в уксусе, сто пятьдесят граммов зелени, восемьдесят граммов свиного сала для шпиговки, пятьдесят граммов топленого масла для жарки, две столовые ложки муки, четверть кило сметаны и три ягоды можжевельника.

— Ну, — деловито одобрил Пацулка. — Рецепт ему явно понравился, и он с таким наслаждением похлопал себя по пузу, что никто даже не стал пытаться сдержать смех.

— Ой! — стонала мама.

— Ой, не могу! — задыхался отец.

— Ох, спасите! — рыдали Брошек и Влодек, а девочки, судорожно хватая губами воздух, свисали со стульев, точно обеспамятевшие угри в сачках.

Таким образом на поле боя — в здравом уме и полной памяти — остался один Пацулка.

Чувствуя себя победителем, он — в порыве великодушия к побежденным соперникам — решил в заключение продемонстрировать, что им и вправду предстоит отведать пищу богов.