Тайну музыки – магии – кто разгадает? Но кажется, смысл росписи таков: Злак Жизни сорвет не разделенный на две половины, мужскую и женскую, а только цельный Человек – Андрогин.

II

Этот, в древнейшей росписи Кносского дворца, – первый, но не последний Андрогин. Сколько их будет потом, в здешних ваяньях, резьбах и росписях, – сколько юных, голых, мужественно-крепких, женственно-стройных, с перетянутыми кожаным поясом, точно перерезанными, осино-тонкими станами, плясунов-акробатов, скачущих, перелетающих через рога и спины бешеных быков в священных боях, тавромахиях, на Кносском ристалище! Судя по ним, Крит – земля андрогинов.

III

Малоазийская область, Кария, населенная выходцами с Крита, во дни царя Миноса, называлась, подобно Ханаану, населенному тоже критянами, Красною землей, Финикией, сообщает Геродот (Herodot, I, 171. —Autran, Phéeniciens, 1920, p. 53, 55), но уже не помнит, почему она так называлась; мы же догадываемся, что, может быть, не только по смугло-красному цвету кожи критских поселенцев, но и по воспоминанию о первой отчизне их – «Красном Западе», «Закате всех солнц».

Кажется, очень древний миф об озере Сальмакис в Карии сообщает Овидий в «Метаморфозах». С юношей, купавшимся в озере, хотела сочетаться Наяда, но долго не могла настигнуть его, убегавшего; когда же наконец настигла, то умолила богов слить два их тела в одно, чтобы ей, любящей, никогда не разлучаться с любимым. Так родился Гермафродит. С той поры сальмакийские воды делают мужчин женоподобными и женщин – мужеподобными (Ovid., Metamorph., lib. IV). Кажется, и в Ханаане-Финикии, другой «Красной земле», живые воды бывшей райской долины, будущего Мертвого моря, где погребены Содом и Гоморра, делают то же. Это значит: всюду, где критяне, там и андрогины – атланты.

IV

Крест, на Востоке древнейший, – может быть, Маянские кресты, на Западе, еще древнее, – найден здесь же, на Крите, в Кносском дворце. Имя дворца «Лабиринт», значит «Дом Лабриса», «Двуострой Секиры», labyrinthos – labrys. Нет почти ни одной палаты, ни даже келийки, во всем огромном дворце, без секирного знака. Вырубленный в каменных глыбах стен, еще при кладке их, он, большею частью, скрыт под известью, должно быть, потому что слишком свят, чтоб оставаться на виду (G. Karo, 125); только в самых святых местах, открывается: так, в Диктейской пещере, главном святилище Матери, множество медных секир вбито в столбы сталагмитов (Evans, 1. c., 444). Так же, в «богоявлениях», теофаниях, вызываемых оргийною пляскою жриц-мэнад, как это видно по резьбам на волшебных перстнях и камнях-талисманах, является, вместе с богом Младенцем, небесное знаменье, Лабрис, подобное, должно быть, ослепляющей молнии (Dussaud, 375, 412. – Evans, 160).

V

Крест недаром найден в Кносском дворце: «Дом Секиры», «Лабры», – «Лабиринт», – есть и «Дом Креста». Внешняя, даже геометрическая, между ними связь очевидна: пересечение двух секирных осей, продольной и поперечной, образует крест.

Тут же, в Кноссе, найден греческий статир, кажется, с очень древним изображением лабиринта из переплетенных угольчатых крестиков, свастик (Cook, 492). Это и значит: дом Секиры – дом Креста.

Так же очевидна и внутренняя между ними связь.