Каролина предпринимает еще одну попытку протиснуться вперед.

– Ну-ну!

И его тяжелая рука, словно шлагбаум, опускается перед Каролиной.

– А ну-ка, послушаем! Чего еще желает маленькая фрекен?

– Я не собираюсь с вами разговаривать!

Голос Каролины звучит твердо, весь страх как рукой сняло. Этому мужлану ее не испугать, пусть не надеется!

Пьяница чувствует сопротивление, и это, видимо, настолько его поражает, что он теряет бдительность. Каролина тут же это замечает, неожиданно для него бросается вперед и выбегает во двор. Старик устремляется следом, пытается догнать, но безуспешно. Она быстро оказывается на улице.

Сейчас лучше всего вернуться домой и разузнать, как обстоят дела с отцом Оке. Может, он вовсе не такой опасный, как кажется. Но странно, что Оке никогда о нем не говорил!

Впрочем, ясно одно: было бы чистым безумием привести сюда детей и оставить их наедине с этим пропойцей. Каролине необходимо встретиться с мамой мальчика. Она приходит домой поздно ночью, по словам Оке, но для него ночь уже давно наступила, так что вполне возможно, что, отработав днем, мама приходит вечером. Может, подождать ее прямо на улице? Конечно, здесь холодно и сильно дует, но несколько минут можно вытерпеть.

Каролина понятия не имеет, с какой стороны может прийти мама Оке, и старается держаться поближе к воротам, ходит взад и вперед между фонарными столбами. Она не знает, сколько проходит времени, когда со стороны двора раздаются чьи-то шаги. Они кажутся Каролине знакомыми. Она тут же перебегает на другую сторону улицы и встает так, чтобы ее не было видно.

Так и есть, все тот же пьяница.

У него, очевидно, нет ключей, и он не может попасть в квартиру, иначе бы остался дома в такую погоду. Но вид у него, как у бродяги.

На улице особенно хорошо видно, что он сильно пьян: едва держится на ногах, шатается, словно на корабле в качку.

Выглядит он немолодым, скорее даже пожилым, но, возможно, родители Оке уже старые люди? Иногда Оке ведет себя как маленький старичок. Может, поэтому?

Дождавшись, пока старик скроется из виду, Каролина подходит к ближайшему фонарю. Она пишет коротенькую записку маме Оке о том, где находятся ее дети. Затем быстро забегает в дом и опускает бумажку в почтовый ящик у двери.

Часы на башне бьют десять.

Когда Каролина приходит домой, Оке уже спит. Он лежит на диване, накрывшись одеялом, а Ингеборг сидит рядом с вязанием.

– Ну вот, теперь у нее хотя бы есть наш адрес, – говорит Каролина. – Но дверь моего подъезда уже заперта. Так что нам придется следить за улицей. Остается только ждать.

Малышка Тира просыпается и гулит, лежа в корзинке. Девушки берут ее на руки и кормят молочной кашкой. Потом меняют пеленки. Когда они кладут девочку обратно в корзинку, Тира смотрит на них, шевелит ручками, улыбается и радостно щебечет.

– А тебе хотелось бы иметь такую малютку? – спрашивает Каролина.

Ингеборг призадумывается.

– Не знаю. А тебе?

Каролина склоняется над корзинкой.

– Каждый раз, когда я вижу таких малышей, мне кажется, что да. А впрочем, нет, не знаю… Вряд ли это совместимо с нашей профессией.

– Да, ты права.

Тира снова засыпает, и девушки наливают себе по чашке чая. То и дело по очереди выглядывают в окно на улицу.

Мама Оке приходит, когда уже переваливает за полночь.

Это маленькая, запуганная женщина. Она тихо шепчет, что она мама Оке, будто это какая-то тайна, и не называет своего имени. Говорит она быстро, слова проглатываются, и не смеет поднять глаза. Она все время смотрит в пол, кроме тех мгновений, когда ищет взглядом детей.

Мама Оке, видимо, моложе, чем выглядит, вряд ли намного старше Каролины и Ингеборг. Нужда и лишения оставили свой след, лицо у нее изможденное, но в глазах, по-прежнему молодых, затаилось какое-то тайное изумление.