– Я не кривлю душой, Чепс. Забота о земле всегда останется моей священной обязанностью. Я буду возделывать ее, удобрять, помогать ей сохранять плодородие. Вероятно, и вы не менее прочно, чем я, связаны с ней, только не вполне осознаете это.

Виктория пристально посмотрела ему в глаза, желая понять, говорит ли он правду. Когда он ответил ей страстным взглядом, она увидела, как сильно потемнели его глаза.

– Вы в самом деле до такой степени любите землю?

– Да. Земля – это мой дом и все, что у меня есть. Я вышел из нее и уйду в нее.

Виктория перевела взгляд на его руки, загорелые, чуть мозолистые и ловкие, и представила, как они обрабатывают землю. Но Корд не был землепашцем – он был бандитом.

– Если вы так привязаны к земле, как же вы стали грабителем?

– Грабителем? – Он засмеялся. – Возможно, применительно к вам это так. Я не отказываюсь от своих слов. Я прямо предупредил вас, что собираюсь украсть вас у Красного Герцога. А также намерен вернуть сестру.

– С сестрой все понятно, Корд. Но вы не можете брать все, что вам захочется. Некоторые вещи должны делаться добровольно, по взаимному согласию.

– Вы бы отдали мне добровольно свое сердце?

– Нет. Вы – плохой человек. Вы нападаете на людей. К тому же я приехала в эти места вовсе не затем, чтобы здесь оставаться. У меня есть свой интерес – это моя работа.

Он наклонился и взял в ладонь ее подбородок.

– В том, что некоторые вещи нужно отдавать добровольно, – сказал Корд, – вы правы. Вы подарите мне себя? – упорно допытывался он.

– Я сказала вам, что…

Не успела Виктория закончить фразу, как он внезапно притянул ее еще ближе и закрыл ей рот своими губами. Когда он сделал резкое дразнящее движение языком, она почувствовала запах и привкус табака. В этот момент где-то глубоко внутри ее расплавилась небольшая частица, приветствуя это действие более страстно, чем прежде.

Виктория ответила ему поцелуем, стянув с его головы кожаную повязку, чтобы запустить пальцы в его густые темные волосы. Ей нравилось ощущать его, обонять, вкушать. Когда он языком иссушал ее рот с такой же ненасытностью, с какой голодный алчет пищи, она испытывала упоение.

Не в силах побороть желание, он стал целовать ее лицо, прикрытые глаза, мочки уха, шею. Ткань рубахи была единственной помехой на его пути. Остановленный препятствием, он обхватил ладонями нежную грудь и начал мягко сжимать соски, пока они не затвердели от его прикосновений.

Виктория вздрогнула и застонала, смущенная и одновременно возбужденная его ласками. При этих звуках он опять приник к ее рту и погрузился в его сладость. Тем временем его руки блуждали по ее спине, затем вновь начали подбираться к вороту рубахи. Когда он стал расстегивать пуговицы, она в удивлении попыталась оттолкнуть его, но он не собирался останавливаться. Он не оставлял ее в покое до тех пор, пока обнаженная плоть не предстала перед его взором. Его пальцы снова завладели сосками.

Виктория судорожно глотнула воздух и забыла обо всем. Охваченная жаром переполнявшего ее желания, она не останавливала этих настойчивых рук. Девушка никогда не думала, что такая страсть вообще возможна. Ей безумно хотелось, чтобы он трогал ее тело. Она нуждалась в том, чтобы он погасил чувственные волны, проносившиеся сквозь нее. Когда он наклонил голову и она почувствовала его теплое дыхание у себя на груди, у нее снова вырвался стон. Она обхватила Корда за плечи. Его губы приблизились к кончику ее соска. Она содрогнулась, ощутив поцелуй, а затем мягкое потягивание, продолжавшееся до тех пор, пока она окончательно не ослабела от желания.