Чувство страха по определению большинства исследователей составляло неотъемлемую черту первобытного мироощущения. «Страх создал богов» («Primus in orbe fecit deos timor») — эти слова известны еще со времен Древней Греции. Не следует забывать, что и сам по себе страх — это состояние с преобладанием тормозных процессов в коре головного мозга, которое в свою очередь резко повышает проявления внушаемости. Учитывая это, можно говорить, что первобытный человек перманентно находился в гипнозоподобном состоянии, и большая часть его жизненных программ носила менее или более долгосрочный внушенный характер.

Весьма характерно, что этот первобытный страх и сегодня продолжает сопровождать жизнь отсталых народностей. Вот как описал известному путешественнику Кнуду Расмуссену душевное состояние своего народа эскимос Ауа: «Мы боимся! Мы боимся непогоды, с которой должны бороться, вырывая пищу у земли и у моря. Мы боимся нужды и голода в холодных снежных хижинах. Мы боимся болезни, которую ежедневно видим около себя… Мы боимся мертвых людей и душ зверей, убитых на ловле. Мы боимся духов земли и воздуха… боимся всего, чего не знаем. Боимся того, что видим вокруг себя, и боимся того, о чем говорят предания».

Страх в известной степени мог быть достаточно мотивирован первоначальной беспомощностью нашего предка, но все же нельзя не усмотреть некоторого перерастания этого страха за пределы его реальной обусловленности.

Нет сомнения в том, что этот «избыточный» страх дикаря и являлся следствием прекращения естественного отбора, о котором говорилось выше, послужившего причиной широкого распространения в человеческой популяции крайних неблагоприятных вариантов нервной системы. Масса слабых, неуравновешенных и особенно инертных людей, склонных к нерешительности, сомнениям и тревоге, естественно, наложила свой отпечаток на последующие поколения и потребовала определенной компенсации этого дефекта, но, разумеется, уже не посредством совершенствования генетически наследуемых качеств, а по линии преемственности жизненного опыта. И действительно, дальнейшее развитие, движение человечества по эволюционной спирали осуществлялось уже иным путем и на ином уровне.

Своеобразный «зигзаг адаптации» проявился в том, что природная слабость, неуравновешенность и инертность основных нервных процессов центральной нервной системы человека начала уравновешиваться искусственно вырабатываемой совокупностью действий, получивших название ритуалов. Ритуал был призван устранить страхи человека. Такие исследователи как Джеймс Фрезер, Робертсон Смит и др. считали, что даже магия и религия начались не с идей, а с ритуала, с действий, часто инстинктивных, которыми человек отвечал на то или иное свое душевное состояние. Природа в представлении первобытного человека являлась просто некоторой системой сил, на которую он в состоянии непосредственно влиять, совершая то или иное условное действие.

Логика в ритуалах и магических действиях была, но своеобразная. Ритуал влиял не на внешний объект, на который он был направлен, а на участника ритуала, уничтожая у него страх, тревогу, мешающие в действиях, и в этом уже начало самовнушения и измененных состояний сознания, которые впоследствии станут достоянием магии, а затем и гипноза. Объясняя механизм активности такого рода действий, С. Н. Давиденков указывал, что «всякий прием помогал, так как дело здесь не в конкретном содержании ритуала, а в общих принципах застойности и отрицательной индукции, которые во всех этих случаях остаются теми же самыми».

В самом деле, что делает с точки зрения динамики корковых процессов, например, африканец племени Сафва, когда мажет лоб магическим средством, чтобы «отвратить злобу белого человека»? Он находится в состоянии тревоги вследствие застойного и аффективно окрашенного возбуждения определенных участков коры головного мозга.