|
– Итак, она бросилась наносить удар первой, оклеветать Мармадьюка, выставить себя невинной жертвой – вот для чего она так спешила к графу! Ей бы могли и поверить, ведь она воспитанница леди Элизабет, близкой и, заметьте, любимой родственницы эрла Кедаха, а дворецкий… всего лишь дворецкий. Причем, она была убеждена, что ей следует спешить, не была уверена в недоказуемости обвинений Мармадьюка, не имела времени посоветоваться, – я перевел дыхание. – Понимая, что мисс Дарла намерена каким то образом его погубить, дворецкий бросился за ней следом – а ведь он доподлинно знал, кто из слуг где должен в это время находиться, потому почти не рисковал их встретить, – настиг на вершине донжона и убил.
– Интересная версия, – инспектор присел на один из стульев. – Полагаю и прочих участников заговора вы сможете назвать, и связь со злополучной телеграммой тоже нашли? – Ну это уже совсем просто, – ответил я, тоже присаживаясь, и в этот момент раздался стук в дверь. – Входите, – выкрикнул я. – У меня глухо, шкипер, – произнес О'Лонган, перешагивая через порог. – Ничего нового. Совсем. – Не страшно, зато у нас тут… весьма занимательно, – ответил Айвен Вильк. – Продолжайте, мистер О'Хара, раскройте, кто же эти таинственные заговорщики? – Непосредственно в Кедахе, полагаю, леди Элизабет, – Саймус удивленно выпучил глаза. – Ее резоны и выгоды мы обсуждали, и все они в силе. Что же касается австрийского следа в этом деле, так главой общества Гермеса Трисмегиста является леди Фартингдейл, а вот у ней в Австро Венгрии хватает родственников, с которыми она поддерживает контакты. Ее бабка, в конце концов, была мадьяркой, а сама она, должен вам напомнить, супруга Третьего Морского эрла – того самого, что, если выразиться предельно мягко, не способствовал раскрытию убийства матери Лукреции. – В том деле мы, однако, столкнулись с британской, а не с австрийской агентурой, – отметил инспектор. – А австрийские деньги от этого перестают быть деньгами? Они менее денежные, чем британские? Какая разница предателю, от кого их брать? – Эка вы, знаете ли… Уже и адмирала в изменники записали. – Вильк покачал головой. – Есть в вашей версии одно очень и очень уязвимое место. Вот скажите мне, откуда бы Мармадьюку узнать о заговоре? – Да от слуг миссис Килпатрик, – нашелся я. – Даром ли она их всех рассчитала? – Ну у у у, – протянул окружной околоточный. – С чего бы им делиться такими секретами? Мармадьюк – дворецкий, а не профессиональный разведчик. Я скорее поверю в его виновность, нежели в то, что он неведомо зачем, просто на всякий случай начал заводить агентов в чужих домах. Им, знаете ли, платить надобно, и немало. – Подобный вариант мы тоже когда то рассматривали, – напомнил я Вильку. – Отбросили его, когда узнали, что именно Мармадьюк сопровождает сэра Филтиарна в поездках. А не напрасно ли? О графском завещании он не знает, так могли и перекупить. – Тогда зачем ему убивать мисс Дарлу? – поинтересовался сержант инспектор. – Помните, я говорил вам, что она могла и отказаться от затеи? И если так, леди Элизабет могла приказать Мармадьюку вразумить девушку. И устранить, если это потребуется. Исчезнувшая же из телеграммы фраза, это сигнал его сообщнику, австрийцу Трангсведену.
– Сообщнику… – Вильк повернулся к констеблю. – Скажите, Саймус, в каких отношениях Мармадьюк с телеграфистом Трангсведеном, вы знаете? – Еще бы, – тот жизнерадостно осклабился. – Мистер Мармадьюк в кумовстве со старой склоч… виноват, приходится крестным отцом первенцу миссис Кустопул, соседке немчиков. Так что эти двое джентльменов, можно сказать, в лютой вражде. |
