Джонни сказал, что они с Кастелло выпустили по сто пуль, прежде чем сообразили, что в стрельбе нет нужды. Р-40 был буквально изрешечен пулями еще до того, как они его атаковали. Его фонарь был совершенно разбит, а фюзеляж просто превратился в сито. Подлетев еще ближе, Джонни увидел, что углубления, куда после взлета убирались шасси, были пустыми. Пули такого сделать не могли — у этого самолета не было колес.

Уже вплотную приблизившись к странному «Томагавку», Джонни и Кастелло могли разглядеть через остатки стекла кабины его пилота, сидевшего с опущенной на грудь головой, его длинные темные волосы и окровавленное лицо. Позднее Кастелло сказал, что у него сразу сложилось впечатление, что пилот был мертв. Через несколько секунд самолет-призрак врезался в землю и взорвался.

Чуть позже, взяв с собой врача, они отправились на грузовике через рисовые поля к месту его падения. На Р-40 действительно не было живого места от пуль, дырки в корпусе были и снизу, и сверху, и сзади, и спереди, свидетельствуя о том, что он подвергался огню самолетов противника и зениток, и невозможно было понять, как пилот уцелел и провел машину так далеко. От него самого осталось немного, чтобы можно было установить личность, но в его кожаной куртке лежали письма, часть которых можно было прочитать, и частично сохранившийся дневник-блокнот...

Знакомые звали его «Корн» («Кукурузная водка») Шеррилл за то, как они утверждали, что он с явным небезразличием относился к этому напитку, когда жил в Южной Каролине. В 1937 году этот человек прибыл в Манилу, куда был назначен в истребительную эскадрилью и где позднее стал офицером, ответственным за сооружение цепи вспомогательных аэродромов.

Корн действительно умел летать. Он мог привести самолет в любую точку на Филиппинских островах, мог определить из заоблачной выси по цвету воды, море Сулу или море Висаян находится внизу. Он сам строил аэродромы по всем островам, поэтому точно знал, где они расположены. Когда устройство взлетных полей было завершено, Корна назначили заместителем командира эскадрильи.

После рокового 8 декабря 1941 года (7 декабря на Гавайях и в Соединенных Штатах) Корн стал летать на разведывательные и боевые задания в составе постоянно уменьшавшихся авиационных звеньев, постепенно отступая с одного им самим разбитого в джунглях маленького взлетного поля на другое.

5 мая он оказался у Мирамага на Минданао в составе небольшого подразделения, оторванного от остальных частей и остального мира, так как Батаан давно капитулировал, и остров находился в руках японцев. Насколько ему было известно, среди других на этом южном острове находились одиннадцать авиамехаников, пробравшихся сюда разными путями, и один подбитый Р-40.

Собравшись вместе, они решили, что с помощью своего самолета, подлатанного и снабженного частями и деталями с других разбитых машин, еще повоюют. За исключением погнутого пропеллера и покореженного фюзеляжа он был в неплохом состоянии. За две недели они обшарили все самолетные обломки в округе, и наконец в четырех милях от их стоянки был найден Р-40 с подходящим фюзеляжем. Четыре десятка местных жителей из племени моро помогли дюйм за дюймом, ярд за ярдом перетащить с использованием канатов и жердей эту самолетную часть не менее тонны весом в Мирамаг. При появлении в воздухе вражеских самолетов фюзеляж быстро закрывали пальмовыми листьями.

В августе они прикрепили к новому фюзеляжу хорошее крыло со своего самолета, после этого, соорудив большую треногу, завели на место мотор. Один крыльевой топливный бак протекал, поэтому его пришлось тоже заменить. Они поменяли радиостанцию и динамомотор и установили в грузовой отсек 50-галлонный бак. В баках лежавшего неподалеку В-17 было найдено немного горючего.