– Макс, это нечто гораздо большее, и ты это знаешь! Все три Мары родились в один день!

– Да, это необычно, но не в такой степени, как ты полагаешь. Подумай только, существуют миллиарды людей в мире, и всего только триста шестьдесят пять дней в году. Разумеется, это очень редко, чтобы бабушка, мать и дочь родились в один и тот же день, как и то, чтобы сестры-близнецы родили детей в один день. Однако зарегистрированы сотни таких случаев… Ты ведь знаешь, как невелик шанс выиграть в бридж, насколько мало шансов, чтобы тебе сдали тринадцать подходящих для выигрыша карт? Компьютер говорит нам, что шанс равен 158 753 389 899 против единицы. И все же это иногда случается. И не один раз!

Я мог бы процитировать тебе самые невероятные высказывания, рассказать о таких случаях, в которые трудно поверить, а список их не короче моей руки. И твой случай – из того же разряда. Нет ничего сверхъестественного в том, что три Мары родились в один и тот же день. Это всего лишь бросок костей, которые легли определенным образом. Это всего лишь случай. И ничего более… Как я и говорил, твой необычный интерес к судьбе Тэйтов, к их биографиям, к их прошлому, к тому, как они умерли, вырос до необычайных размеров, и ты не должна позволить этому интересу стать одержимостью. Тебе надо суметь отстраниться от них.

Она его не слушала.

– Макс, я хочу, чтобы ты снова погрузил меня в транс – сегодня же, сейчас…

– Совершенно исключено. Об этом не может быть и речи.

Фидлер начал терять терпение.

«А как насчет твоих перспектив, доктор? Врач, которого раздражает его пациентка, его больная?..

Ты прав. Ты должен отстраниться от этого дела. Тем, что я позволил себе полюбить ее, я нарушил клятву Гиппократа. То, что я эмоционально заинтересован в ней, лишает меня здравого смысла и объективности. Я уже не могу доверять себе как психиатру».

Теперь Мара будто посылала ему вызов: ее глаза были дерзкими, в том, как она вздернула подбородок, угадывалась необузданность, и тон ее стал непреклонным.

– Если ты не погрузишь меня в транс, я сделаю это сама. Ты же знаешь, Макс, что я умею это делать. Я практиковалась в этом.

Испуганный и сбитый с толку, он схватил ее за руки:

– Мара, ты не должна этого делать. Это может оказаться очень опасным! Гипноз в неумелых руках может стать смертельным оружием, как заряженный пистолет в руках ребенка.

– Ты хочешь сказать, что считаешь меня безответственным ребенком?

– Это метафора.

– Черт бы тебя побрал, Макс! – Она отпрянула от него и поднялась на ноги. – Я иду в спальню – с тобой или без тебя.

И она решительно направилась к двери.

– Мара, подожди! – В бессильном отчаянии он отшвырнул диванную подушку. – Черт!

Глава 5

По сути дела, у Фидлера не было выбора: ему приходилось работать с Марой, потому что это было меньшим из двух зол. Она легла на кровать, сложив руки на животе. Глаза ее неподвижно уставились в потолок.

Было просто невероятно, насколько восприимчива она стала к гипнотическому воздействию в процессе лечения. Он теперь мог погрузить ее в гипнотическое состояние в течение шестидесяти секунд, а то и раньше, а еще через девяносто секунд он мог довести ее до уровня глубокого транса, чего ему никогда не удавалось достигнуть с другими пациентами.

– Сегодня вечером я собираюсь продиктовать тебе указания, которые ты должна исполнять во время этого сеанса. Предположим, ты сконцентрируешь свое внимание на какой-то памятной тебе дате – не важно, принесла ли она тебе радость или боль.