Что же касается советского полпредства, то оно разрабатывается британскими спецслужбами путем активного проникновения в компартию Великобритании: в МИ-5 были глубоко убеждены в том, что Москва использует Коминтерн для ведения разведки за рубежом. В 1943 году по предложению Сталина Коминтерн был распущен.

Эти разъяснения, направленные Вадимом в Москву, на некоторое время успокоили Центр. В апреле 1943 года он запрашивает лондонскую резидентуру о том, где США и Великобритания намереваются высадить свои войска в Европе — на Балканах или в Италии. Это было, своего рода, проверкой искренности агентов «Кембриджской группы». Ответ, полученный от А. Бланта, был однозначным: вторжение союзников в Европе начнется 8 сентября высадкой в Неаполе (операция «Аваланч») и на юге Италии — в районе Сицилии и Сардинии (операции «Баттресс» и «Байтаун»). Сведения совпадали с имевшимися в Центре.

Одновременно от Дж. Кернкросса, служившего в Школе правительственной связи в Блетчли-парке, которая занималась дешифровкой германских шифртелеграмм по «плану «Ультра», пришло сообщение о том, что в 1943 году немцы предпримут летнее наступление в районе Курской дуги. Эти сведения получили высокую оценку советского командования и вскоре блестяще подтвердились на практике. Начальник ГРУ Генерального штаба Советской Армии генерал-лейтенант Кузнецов в письме на имя начальника внешней разведки П. Фитина сообщил, что «получаемые сведения приносят большую пользу» и что «желательно пересылать их как можно быстрее».

Информация А. Бланта и Дж. Кернкросса о планах немецкого командования на лето 1943 года удержала руководство внешней разведки от поспешных действий в отношении «Кембриджской пятерки», однако только на время. В конце 1943 года, когда резидентом НКГБ в Лондоне был уже Константин Михайлович Кукин, прежние подозрения в отношении их искренности возникли вновь. Причиной послужила полученная от К. Филби шифртелеграмма японского МИД от 4 октября без последнего абзаца, который британские спецслужбы не сумели дешифровать. По мнению Центра, в этом абзаце должна была содержаться весьма важная, но невыгодная Лондону информация. Центр опять сделал неверный вывод о том, что вся «пятерка», или, по крайней мере, отдельные ее члены, работает под контролем британских спецслужб.

Анатолию Горскому, работавшему в то время уже в Центре, и новому резиденту пришлось затратить немало сил и труда, чтобы доказать обратное. С целью проверки надежности К. Филби они подготовили в октябре 1943 года задание для агента достать материалы о сотрудничестве между британской и советской разведками. Сравнительный анализ материалов, полученных от К. Филби и имевшихся в Центре, показал, что «тексты отдельных документов полностью совпадали». И только после этого Центр окончательно убедился в том, что «Кембриджская пятерка» абсолютно искренне сотрудничает с советской разведкой.

В мае 1943 года на смену Анатолию Горскому в Лондон в качестве резидента внешней разведки прибыл Константин Кукин. Передав ему дела, Горский отбыл на Родину. В январе 1944 года он был назначен заместителем начальника отдела Первого управления НКГБ СССР. За получение упреждающей информации о летнем наступлении вермахта в районе Курской дуги А. Горский был отмечен в 1943 году орденом «Знак Почета». А. Блант и Дж. Кернкросс были награждены советскими боевыми медалями. В 1944 году он был награжден нагрудным знаком «Заслуженный работник НКГБ».

В служебной характеристике, составленной на Анатолия Вениаминовича в связи с назначением его на должность заместителя начальника отдела, отмечалось:

«В долгосрочной загранкомандировке находился с 1936 по март 1940 и с октября 1940 по июнь 1943 г. Несмотря на то, что в течение первых четырех лет был единственным работником в резидентуре, успешно справился с работой.