А Порох тем временем с аппетитом терзал жирного суслика. Он никуда не торопился и часто делал передышки, чтобы облизать окровавленную морду, прежде чем снова впиться в мясо. Несчастный желудок Счастливчика содрогался в мучительных спазмах и рычал громче, чем альфа. Вот почему Счастливчик не сразу заметил какую-то тень, осторожно скользившую слева от него. Только когда тень была уже совсем близко, он скосил глаза, а потом обернулся.

В сгущающихся сумерках черный Торф осторожно подкрадывался к краю поляны, пожирая глазами мышку, упавшую чуть в стороне от главной кучи. Вот он украдкой вытянул лапу, делая вид, будто просто разминает ее…

Но Счастливчик оказался не единственным, кто заметил маневры голодного черного пса. Как только Торф коснулся когтем мышиного хвостика, Лапочка бросилась на него и с яростью впилась зубами в черное ухо нарушителя. Торф с громким визгом выронил мышь.

– Это что ты себе позволяешь? – рявкнула Лапочка. – Сиди и жди своей очереди! Еще одна такая выходка, и будешь понижен!

Торф виновато заскулил и отполз в сторону, кровь капала из его прокушенного уха. У Счастливчика заныло сердце. Что случилось с нежной застенчивой Лапочкой, с которой он познакомился в Западне?

– Кусака! – резко окликнула Лапочка. – Поторопись, а то мы тут просидим до тех пор, пока Собака-Луна уйдет спать!

– Слушаюсь, Бета!

Но новая жестокость Лапочки была не единственным, что терзало сердце Счастливчика. Его все больше тревожило то, что же останется от принесенной дичи собакам, занимавшим самое низшее положение в стае. Суслики почти закончились, а белки остались самые тощие и костлявые.

Когда Кусака набила живот, настала очередь Торфа. Дрожа от страха, наказанный песик схватил из кучи мышку и беличью лапку и поскорее отполз обратно.

– Теперь ты, Прыгушка, – скомандовала Лапочка, ненадолго прервав свою беседу с Порохом.

Когда шустрая Прыгушка, как две капли воды похожая на Хромого, жадно выбежала вперед и набросилась на еду, Счастливчик вопросительно покосился на своего командира.

– Она твоя сестра? – спросил он у Хромого.

– Угу, – буркнул тот. – Только, в отличие от меня, Прыгушка не родилась колченогой. Поэтому она, на твое счастье, занимает более высокое положение, чем я.

Счастливчик постарался не показать бедному псу свою жалость, он почувствовал, что Хромой вряд ли поблагодарит его за это.

– Но ведь положение собаки в стае может меняться? – осторожно спросил он. – Разве нельзя занять более высокое место?

– Отчего ж нельзя, все можно, – хмуро проворочал пес. – И более низкое тоже можно.

Счастливчик нервно облизнулся, глядя на стремительно убывающую дичь в куче. Нервные мурашки бегали у него под шкурой.

– А как это происходит? – не выдержал он. – Как Альфа решает, кого повышать, а кого… нет?

– Решают Альфа и Бета, – поправил его Хромой. – Он очень прислушивается к ее советам. Есть немало способов изменить свое положение. Если ты сделаешь какую-нибудь глупость, гадость или просто ошибешься, то будешь понижен. Если же ты совершишь какую-нибудь серьезную ошибку или проявишь неповиновение – то моли Собаку-Луну, чтобы все ограничилось понижением. Но коли ты проявишь себя и сослужишь хорошую службу стае, то могут и повысить. Только обычно это происходит нескоро… – Пес вздохнул, уронив уши. – Сдается мне, путь вниз куда ближе и короче, чем дорожка наверх.

У Счастливчика тоже сложилось такое впечатление.

– Скажи, а собака может попросить о повышении?

– Может, отчего ж не мочь? Но в таком случае ты должен вызвать кого-то из стаи на поединок.