Что‑то мелькнуло в серых глазах и тут же исчезло.

— а мне хоть Педея Брион. Я таких не знаю.

— Да и не надо меня знать, вы записочку передайте — и ладно будет, — Яна придавила листик серебряной монетой. Кабатчик поглядел на нее чуть благосклоннее, чем на девушку.

— ладно… коли спросит кто — передам я твою писульку. Если не потеряю.

— а вы постарайтесь не потерять. Да побыстрее бы, время не терпит…

Вторая монета легла на стойку.

— ладно. Передам.

— Вот и благодарствую.

— Выпьете чего, кана?

— Кайта. Нельзя мне, муж дома ждет.

— Мужа никак обманывать нельзя, — согласился кабатчик. И захрюкал, негодяй, с намеком.

— Видно, сатро, что не женаты вы. Вам бы хозяйку сюда хорошую, — так же важно ответила Яна. Я ушла.

Снаружи ждала Ааша.

Не просто так вручена была записка с просьбой о встрече, ой, не просто.

Яна лично надушила ее самыми вонючими благовониями, что нашлись у Аэлены. Человек не почует, волк разберется. Проследить за посланцем и узнать, куда он понесет записку. А что понесет практически сразу — Яна и не сомневалась. Может, к утру, но на несколько дней не оставит.

Не то место. Да и уплачено…

Увы…

Вот тут удача Яну покинула полностью.

То ли кабатчик решил сам доставить записку, то ли гонец отправится только утром — в любом случае, ночью дождаться никого не удалось. А днем и ждать смысла не было. Нархи — ро и волчица — парочка заметная, а кабатчик дураком не был.

Аэлена только головой покачала в ответ на энтузиазм Рошера и Яны. Но с их появлением хотя бы гадости прекратились! Кто бы ни был врагом в ее доме — он затаился и не давал о себе знать.

С утра Яна, как и обычно, сопроводила Аэлену к знатному трайши, но теперь она наблюдала за ним вдвое внимательней.

И могла поклясться, что тут — не любовь! Вот ни разу не любовь!

Даже не оскорбленное самолюбие!

Нет, тут что‑то иное. Такое мелькало иногда в голубых глазах Диолата, что хотелось то ли врезать ему со всей силы по смазливой роже, то ли вымыться с ног до головы. Противно.

До сведенных судорогой зубов — противно. Такой сальный взгляд мог быть у вчерашнего кабатчика, а не у человека благородного. Хотя разве благородство — это кровь или титул? Благородство — это нечто иное. Предки дают тебе шанс, но стать достойным их ты можешь только сам. Или — не стать.

Вот Диолат, как казалось Яне, и не стал.

Нет, это — не любовь. Но что!?

Выгода!?

Какая!?

Яну не покидало ощущение, что они чего‑то не видят. Как головоломку собирать без половины частей. Что‑то друг к другу пригнали, туловище показалось, но волк это, лиса или вовсе даже благородный олень — непонятно.

Что‑то узнает Рошер?

Рошер в это время пил травяной отвар в компании Эмины. Зубами скрипел, но пил. И беседу поддерживал, и улыбался, и выслушивал кучу разной чепухи, которую женщина вываливала… и все для нескольких вопросов.

И — выяснил!

Диолат?

Ой, да, ты знаешь, я как‑то не задумывалась. Трайши же…

Узнать, не продавал ли он чего за последнее время?

Можно, только это дня три, кабы не больше. Хотя мне самой уже интересно. Чего это он в нашу глушь пожаловал?

На этом месте Рошер чуть расслабился. Ну, если Эмине интересно — она что хочешь узнает. Клещами из печени вытащит! Не скроешь!

Бесценный, на самом деле, человек.

И второй вопрос был про Аэлену.

Про ее отъезд. Но тут Эмина подвела.

— Да там ничего интересного не было.