Узенькие улочки, корявые домишки… да уж. Как далеко это от поместья Аэлены, от ее ухоженного городского дома… как же они должны ее ненавидеть?

Но ведь она ничего не делала насильно! Ее поступки — только следствие. А, когда это кого останавливало?

Вот и нужный дом.

Обшарпанный, покосившийся, наполовину вросший в землю, крашеный в невнятно — коричневый цвет. Во дворе лежит куча всякого хлама… Яна фыркнула.

— Знаешь, коли Лидас на тебе не женился — радуйся. Видно ж, что у мужика ни рук, ни головы — так дом запустить.

Служанка подумала и пожала плечами.

— да мне он и не сильно нравился, так, баловались…

И где у людей логика? Нет, Яна решительно не могла понять этих странных существ.

До сумерек она наблюдала за домом Гетанро. И чем дальше, тем больше убеждалась, что попала именно туда, куда надо.

Хотя впечатления на нее огрызки семьи Гетанро не произвели. И даже впечатленьица. Так себе — мелкая сошка, ползучая вошка…

Танна Гетанро была обычной, не слишком опрятной девкой. А судя по тому, как она орала на ребенка — еще и не очень умной. Да и внешний вид ее чадушка наводил на мысль о происхождении людей от свиней.

Время от времени из дома раздавались вопли. Танна откликалась: 'Иду, тетя Льяна' и бросалась на зов. Определенно, Льяна была в доме. Вот с кем стоило поговорить‑то.

А Лидас?

Вернувшийся в сумерках к дому Лидас вообще вызвал только брезгливость. Невысокий, лопоухий, с детским выражением лица — он был бы даже симпатичен, если бы на нем хоть изредка появлялась хоть какая‑то мысль. Но для этого еще и мозги иметь надо…

Нет, Лидас производил впечатление абсолютно простого, как две медяшки, парня, который доволен всем — и более всего собой. И нет смысла что‑то делать куда‑то двигаться, прикладывать усилия, что‑то улучшать — да даже дом красить! К чему?!

В жизни и так все прекрасно. Вот еще бы эля попить и с друзьями поболтать…

Самым неприятным для Яны было другое.

Лидас был копией деда Аэлены. Но — уродливой, сплюснутой, недоделанной… она отлично помнила портреты в доме. И если дед Аэлены мог похвастаться высоким ростом, осанкой, улыбкой… одним словом там — был нарисован пусть не красавец, но мужчина обаятельный и яркий. И от него выродилось это ничтожество?

Вот и мы, нархи — ро, так вырождаемся… поколение за поколением, клан за кланом… кто будет хранить Лес, когда мы уйдем? Неудивительно, что мы не взлетаем. Если вот так… этому и вообще крылья не нужны, они ему ползать помешают.

Яна изогнула руку и привычно почесала спину там, где пробивались зародыши. Кажется ей — или за последнее время они еще больше припухли?

Возможно.

Но она же должна созревать. Как и любая нархи — ро…

Ладно, сейчас не до того.

Яна смотрела и запоминала, где находится окно Льяны. Вот наступит ночь — и она…

Яна не вспоминала о своем несостоявшемся супруге. А вот Шетаран д´Весс Карай примерно в это же время поминал невесту недобрым словом.

А что тут скажешь?

Если мужчина бросил женщину — это обычно. Это как у всех.

Если женщина удрала от мужчины — он осел. И это одинаково и у людей, и у нархи — ро, и, наверное, даже у загадочных листэрр.

А вот ослом Шетаран быть и не привык. И к смеху за спиной — тоже. А смеялись.

Иногда — за спиной, иногда — прямо в лицо, а несколько нахалов даже подходили совета спрашивать. Мол, как так надо за девушкой ухаживать, чтобы она от тебя сбежала? Поделись‑ка, дружок, опытом? Очень надо…

Шетаран бесился, ругался, скрипел зубами, но — увы.