Орать? Грозить? Ногами топать?

Маловато будет!

Слуги краснели, бледнели, зеленели, но свою вину упорно отрицали. Вот ведь негодяи!

Пойти тем же путем, что и Рошер и начать с обыска у конюха, сару и в голову не пришло. Может, мысль и заглянула, но увидела, что внутри пусто — и вышла. Ну, не дано человеку!

Зато орет он душевно, громко так! И подхалим знатный, и деньги для стражи выбивать умеет! Так что все довольны, и стражники, и начальство.

Так что Рошер ускользнул потихоньку и отправился на Кузнечную улицу.

Небольшой закоулок на окраине города был серым. И этим все сказано. Серые дома, серая земля, почти никакой зелени, а еще — несколько кузниц. Ой, не просто так обозвали улочку. Живущие здесь уже привыкли, а вот кто в гости пришел — так и тянуло уши заткнуть. То слева — БАМММ! То справа — БОМММ!!! То вопль несется на половину улицы: 'А ну качай меха, как следует, свинячье отродье!!!'. Одним словом — весело. Зато и недорого, наверное.

Зеленый домик Рошер нашел без труда. И уговорить хозяйку дать ему покопаться в вещах постояльца было несложно. Звучало это, правда, так: 'Мы тут с Дорошем встретиться договорились, да я пораньше пришел. Ничего, если я его в комнатке подожду?'.

За три серебряных монеты хозяйка и возражать не стала. Поняла, конечно, что неспроста это, выжига старая, но спорить не стала. Справедливо рассудила, что ничего крупного Рошер не вынесет, а мелочь… Да нет у ее постояльца ничего ценного! А если есть, так она всяко отопрется!

Ценного и не нашлось.

Платила Аэлена, то есть ее супруг, своим людям вполне прилично, но деньги у Дороша не задерживались. Уходили в красивую одежду, которая не конюху бы впору, а может, даже и лойрио из небогатых. В дорогостоящее хобби — соблазнять женщин нынче недешево, красивые жесты нужны….

А Дорош соблазнял. И не самых бедных горожанок, сразу видно. В одном из шкафчиков комода нашлась целая коллекция женского белья. Чулочки, панталончики — и судя по размерам, принадлежали они разным дамам. Оч — чень разным.

Милые сувенирчики на память?

Или повод для шантажа?

Да нет, часть бельишка была самой обыкновенной. Без инициалов, вышивок и прочего. Красивое, тонкое, изящное, но с уверенностью опознать его на своей жене Рошер бы точно не взялся. Слишком уж безликое. Любовнику оно определенно говорило о победах, а вот остальным…

Или есть что‑то еще?

Письма, записки, памятные мелочи?

Рошер придерживался того мнения, что шантажист — тварь подлая. И не может он быть шантажистом только один раз. Дорошу за тридцать, в этом возрасте из малопочтенной профессии уходят, а не приходят.

Так что пришлось простучать подоконники, стены, половицы… умаялся — как если бы бревна ворочал! Но!

Зато его усердие было вознаграждено! Под подоконником тайничок и нашелся. Рошер потянул его в сторону… а тот возьми, да и отойди, открыв нишу с ценным содержимым — небольшой такой деревянной шкатулкой с кучей записок, которые тут же отправились по карманам. Шкатулка тоже была обследована, а потом вернулась на место. Пусть берет, кому надо.

Сам Рошер спустился вниз — и за небольшую сумму в пять серебрушек уговорил почтенную кайту Вирнес сообщить ему, ежели кто будет интересоваться конюхом?

Мало ли…

Кайта прищурила и без того маленькие глазки, подумала — и выдала, что интересовались. Уже с утра и интересовались, полюбовница его, не иначе. Отставку он ей дал, что ли?

Уж она бегала тут, бегала, унижалась… она, кайта Вирнес, никогда бы себе такого не позволила, фу, пошлость какая!

Видела ее? Раньше?

Ну — у… если подумать…

Рошер тоже подумал, глядя на оплывшее брылястое личико прелестной кайты и добавил еще пару монет.