Что? Вы хотите спросить, кто же вы в таком случае? Вы, сударь, моя смерть.

Я спасаю свою смерть. Я прячу свою смерть. Обогреваю свою смерть. Раны смерти перевязываю. Вам не стоит на этот счет заблуждаться. (Станислав встает, подходит к креслу и тихо садится.) Прекрасно. Вы меня поняли. (Наливает ему вина.) Король был убит за то, что хотел построить театр; меня хотят убить за то, что я строю замки.

Что вы хотите, в нашей семье истово поклоняются искусству. Написав с десяток вялых стихов да столько же бледных полотен, мой свекор, мои дядья, двоюродные братья отчаялись и решили изменить тактику. Теперь они хотят стать зрелищем.

Я мечтаю стать трагедией. Это мало кого устраивает, не так ли? Но я все равно стараюсь. Я себя правлю, разрываю в клочья и начинаю заново. В суете ничего путного не сочинишь. И я запираюсь в своих замках.

С тех пор как умер король, я тоже как бы умерла. Но самый глубокий траур — еще не смерть. Мне нужно быть мертвой так же, как мертв король. Но мне нельзя принять за смерть цепочку случайностей, которые могут к ней и не привести. (Показывает Станиславу медальон, который она носит на шее.)

Мне даже удалось достать яд у придворных химиков. Это чудесный яд, я ношу его на шее. Содержимое флакона действует очень медленно. Глотаешь яд. Улыбаешься чтице. Ты знаешь, что он там делает свое дело, и нет сомнений в исходе. Надеваешь амазонку. Садишься на лошадь. Скачешь через препятствия. Скачешь. Галопом. Восторг тебя охватывает. Через несколько минут ты падаешь с лошади. Лошадь тащит по земле твое тело. Кончена игра.

Хранить этот яд — просто каприз Я его никогда не приму. Я очень скоро поняла, что судьба должна действовать в одиночку.

Десять лет я вопрошаю тень, но уста ее молчат. Десять лет ничто не приходит извне. Десять лет я играю и передергиваю. Десять лет всё, что со мной случается, исходит только от меня, и только я принимаю решения. Десять лет ожидания. Десять лет ужаса. Не зря я полюбила грозу. Не зря я полюбила молнию и ее ужасающие проказы. Она раздевает пастуха и уносит его одежду на километры. Она впечатывает сорванный листок в его обнаженное плечо. Она забавляется. Молния подхватила вас и бросила в мою спальню. Вы моя судьба. И эта судьба мне нравится. (Станислав открывает рот, будто хочет заговорить.) Что вы сказали? (Станислав закрывает рот, словно погружаясь в молчание.) Ну расслабьтесь вы, упрямый вы человек! У вас же жилы лопнут! Кулаки лопнут! Шея лопнет! Да перестаньте вы молчать — так же умереть можно. Ну кто, кроме меня, вас услышит? Кричите! Топайте ногами! Оскорбляйте меня. Хватит упираться! Хватит упираться! Вы понимаете, что происходит? (Устремляется к окну. У окна оборачивается и говорит, стоя на фоне занавесей.) А если бы вы не упали на этом месте, если бы вы не были без сил от раны и погони, что если бы вы меня узнали и прикончили? А? Скажите мне, кем бы вы тогда стали? Ну, какое слово застыло на губах, что на лбу у вас написано? — Убийца. Вы упали без чувств. Кто в этом виноват? Я? Я вас подняла, спрятала, спасла, посадила за свой стол. В честь вашего визита я порвала со всеми условностями, со всеми возможными протоколами, по которым расписана жизнь царственных особ. Убить меня будет непросто — это я вам обещаю. Теперь это другое дело. Вам теперь надо стать героем. Убить внезапно, на одном дыхании — это ничто. Убить с холодной головой и жаром в руках — тут нужна другая хватка. Отступать вам некуда. Ваш поступок внутри вас. Он это вы. Он пожирает вас изнутри. Не в человеческих силах избавить вас от развязки. Сила не избавит. Избавит худшее — слабость. Но я не буду вас оскорблять, предположив, что вы способны так позорно провалиться. И насколько мне не нравится быть жертвой банального убийства, настолько же меня устраивает пасть от руки героя. (Станислав, ухватившись руками за скатерть, тянет ее на себя, и все, что стоит на столе, падает на пол.