Ни на меня, ни на Гермиону никто уже не обращал внимание. Раньше пытались пустить несколько слухов, но вездесущий Драко всех быстро разубедил и поставил в известность, что мы просто соседи. Но сегодня всех волновала только одна тема: что Тонкс делала ночью у меня дома такого, что в этом самом доме умудрилась сломать палец.

В холле мы разошлись по своим рабочим местам. У Гермионы каждое утро начиналось с ругани с Филчем, который, кажется, забыл свои обязанности в нашей больнице. Наш регистратор в последнее время неадекватно себя ведет. Кидается на всех подряд. Забавно было смотреть, как на днях он орал на Локхарта.

В ординаторской моего отделения меня ждал Люциус.

Я не успел войти, как он набросился на меня.

— Явился. А ты, я погляжу, весело проводишь время. И Тонкс у тебя по ночам зависает, и Грейнджер под боком по соседству. Я понимаю, тебе некогда. Весь в делах, в заботах. Практически разрываешься на две семьи! — Малфой только что ядом не плевался.

— Ты чего с утра такой взъерошенный?

— Сев, ты что, совсем не интересуешься, как живет реанимация в твое отсутствие?

— Если что серьезное, меня бы выдернули из дома, — холодно проговорил я.

— Если бы нашли и дозвонились! Невилл, вон, сегодня еле на ногах держится. А спаивать моего ординатора ты не смей. Он мне еще в здравом уме нужен, — продолжал наезжать на меня Люциус.

— Ты что на меня кидаешься сегодня? — вспылил я. — Случилось что?

— Нет, — ответил Люциус.

— А почему я тебе не верю?

— Да достали все, — всплеснул он руками. — У них у всех виноват патанатом. Это нормально? Прислали труп женщины — по виду лет пятидесяти — и карту вдогонку на мужика двадцати пяти лет. Конечно, это я виноват. Я так же виноват, что они упорно лечили бабульку какую-то от язвы желудка, а на вскрытии рак оказался. Нет, это же я запрещал им ЭГДС сделать с биопсией. Хотя какая, к черту, биопсия? Там настолько уже запущено все было, что хватило бы и просто одним глазком глянуть. Так ведь нет. Или вот, вчера: лечили женщину от сердечной недостаточности, а у нее цирроз печени оказался. В этом тоже я виноват? Я вообще, что вижу, то и говорю! А то, что мне присылают труп без заполненной истории? Твоё отделение, между прочим, вчера отличилось, пока ты так здорово развлекался! Мол, мы так и не поняли, что с пареньком. По скорой доставили, скончался быстро. Ну не знаешь ты, что с человеком, подойти договорись. Вместе подгонять под клинику будем. Я что, зверь какой, что ли? Нет, мы лучше отправим пустую историю, а потом на Малфоя орать будем и пальцем в него тыкать. А какие у меня ординаторы — морфологи одаренные! Заключение по гистологии на листочке с двух сторон заполняется. С одной полное описание, с другой только диагноз. Так они умудрились всем больничкам копии только с диагнозом разослать. Знаешь, как они это аргументировали? А какая клиницистам разница, какие клетки мы увидели и какая ткань по структуре! Это нормально? А потом мне звонят возмущенные доктора и кричат в трубку, что они не знают, как лечить пациента, потому что понятия не имеют о степени изменения и стадии процесса! Ну вот за что мне такое, а? Ну вот умер у тебя пациент, ладно, бывает. Ты историю-то в порядок приведи. Листочки все с анализами в кучу собери, убери то, что не надо. Нет, скидывают кучей, а я потом по всему моргу эти листочки ловлю. Все хорошие, а патанатомы плохие!

— Тебя премии лишили, что ли?

— Нет.

— Тогда что завелся-то? У тебя такое каждый день на протяжении двадцати лет происходит.

— Меня на амбулаторную экспертизу приписали, — сказал Малфой таким грустным голосом, что мне его даже пожалеть захотелось.