– Я так не думаю.

Джоан решила устроить себе небольшую передышку, съела парочку равиолей с тыквой и продолжила:

– Так как на самом деле? Что‑то было?

Дэвис прищурился.

– Что ты имеешь в виду? Между нами?

– Между тобой и кем‑либо еще. Твоя жена что‑то подозревала. Она, конечно, была неуравновешенным человеком, но сомневаюсь, чтобы подозрения могли возникнуть на пустом месте.

Ресторан уже был забит до отказа. Потухающий закат освещал здания в центре города, стекла искрились всеми оттенками золота.

– Знаешь, Джеки как раз была большим специалистом по превращению мухи в слона.

– Признаться, даже я однажды тебя заподозрила, – прошептала Джоан. – Помнишь, когда встретила в гостях у Финнов. – Она сделала глоток «Шардоне» и добавила еле слышно: – Возможно, я тоже просто приревновала тебя.

– Да, я помню. Но ничего не было. Я ни разу не изменял Джеки.

– Вот видишь! Это твоя жизненная позиция. Оберегать своих близких. Любой ценой.

– Но однажды очень хотелось.

– Что, изменить? Правда? – проговорила она с набитым ртом, не подозревая, к чему он клонит. – И когда же?

– В Брикстоне, – только и сказал он.

Она медленно кивнула. Он не жалел, что сказал ей об этом.

После ужина они пошли погулять по пирсу: им хотелось насладиться густой темнотой, накрывшей озеро. Слева был концертный зал «Фестивал‑холл», это раньше была часть дока, построенного в 1916 году. Именно там, в бальном зале, проходила их с Джеки свадьба, и Дэвису вдруг пришло в голову, что неуместно было приглашать сюда Джоан. Вероятно, какой‑то злой гном из его подсознания заставил Дэвиса заказать столик именно здесь, в ресторане «У Эббота», где они с женой отмечали годовщины несколько лет подряд после свадьбы. Правда, ресторан носил тогда другое название. Странно, что до сих пор он не задумался, насколько жестоко по отношению к Джеки пригласить сюда Джоан! Ведь если быть до конца честным с самим собой, это было их первое свидание – первое свидание с той самой женщиной, которая, по мнению Джеки, угрожала их браку. И пусть Джеки была сумасшедшей, в этом она была отчасти права.

Именно по этой причине, из уважения к памяти жены – запоздалого и не слишком убедительного – он не стал брать Джоан за руку. А она, если и ожидала от него этого романтического жеста, виду не подала. Джоан придерживала рукой тонкий черный свитер, наброшенный на голые плечи. Она выглядела очень довольной, говорила о том, как чудно пахнет водой, какой дует приятный ветерок и как здорово, что в такой поздний час на улице много детей.

На самом краю пирса собралась толпа, человек тридцать. Все они вглядывались в темноту. Какой‑то молодой человек в шортах, стоявший в заднем ряду, даже привскочил на цыпочки, чтобы лучше видеть. Сам Дэвис с высоты своего роста (в нем было больше метра девяноста) не видел ничего, кроме двух среднего размера катеров: крупнее прогулочных и меньше громадных яхт для вечеринок и длительных путешествий, что пришвартовываются здесь летом. Они стояли метрах в шести от пирса. Очевидно, это были суда для работы, а не для отдыха. На них было установлено электронное оборудование, «тарелки», по палубе сновали взад‑вперед люди в форме, прыгали с борта водолазы.

– Что произошло? – спросил Дэвис, обращаясь к толпе. Пусть отзовется тот, кому кажется, что он знает ответ.

– Нашли еще одну девушку, – ответил кто‑то, не оборачиваясь. – Еще одну мертвую девушку.

Часть вторая

Джастину четырнадцать

52

Дэвис сидел перед тяжелым белым блюдом, какими принято было сервировать столы во время торжественных обедов в «Принц‑отеле» Палм‑Спрингса, и ковырял вилкой остатки пережаренного цыпленка.