Джеки заплакала, Дэвис тоже, но он не стал подходить к ней, и она не стала подходить к нему.

19

У Большого Роба был такой маленький офис, что за стол ему приходилось протискиваться боком. Сэлли Барвик заняла алюминиевый стул с мягким сиденьем и рваной виниловой обивкой. Если бы она вытянула ноги, носки ее красных туфель уперлись бы в металлические ножки стола, за которым сидел Большой Роб, еще до того, как она выпрямила бы их до конца. Она могла откинуть назад голову на длинной смуглой шее и достать затылком до стенки, а сидящий напротив Большой Роб запросто мог дотянуться до противоположной стены, не вставая с места. Тощий Фил Канелла вклинился между шкафом для хранения документов и стеной – занял единственный оставшийся закуток, где мог разместиться человек. Филли, как и Большой Роб, был в прошлом копом, а потом подался в частные детективы. Он приехал из северных пригородов в связи с одним из последних дел («Вот, решил заскочить, поздороваться»).

У Барвик в руках был трехслойный сэндвич, купленный этажом ниже в закусочной при гастрономе на Огден‑авеню. Он был таким огромным, с перемежающимися слоями мяса, салата, помидоров и хлеба, что она никак не могла приспособиться откусить, с какой бы стороны и под каким бы углом ни пробовала.

– Это не он, – сказала она, едва справившись с большущим куском хлеба с индейкой, майонезом и помидором.

– Откуда ты знаешь? – спросил Большой Роб.

– У малыша Финнов есть родинка. У Эрика Лундквиста ее не было.

– И что это доказывает?

– Они же клоны, Робби. Генетически идентичные.

– Да что ты знаешь о клонах‑то, Барвик? Нет, правда. Ты что, экспертом по этому вопросу вдруг заделалась?

– Тоже мне секрет! Ты журнал «Тайм» почитай. А хочешь, найми врача, эксперта, кого угодно, и спроси.

– Я не собираюсь нанимать никакого врача, Барвик. Финны с нами уже рассчитались. Я не намерен просить их оплачивать какую‑то дополнительную консультацию, и уж тем более платить за нее из собственного кармана.

– Тогда просто поверь мне на слово.

С набитым солониной ртом Большой Роб помахал над головой красной папкой сантиметра два толщиной:

– Незачем мне верить тебе на слово. У меня здесь результат восьми месяцев упорного труда, который показывает, что Лундквист – тот самый, кто нам нужен. Не буду же я теперь заявляться к Финнам и рассказывать всю эту детективную историю.

– О'кей. Так чего ты хочешь?

– Хочу, чтобы ты отдала мне диски и забыла про свою беседу с той женщиной. Благодаря нам и предоставленным нами материалам (поздравляю, кстати, отличная работа), Финны уже считают, что Эрик Лундквист – тот самый парень. Теперь мы отдадим им интервью, и они получат как раз то, что хотели: биографию человека, ставшего донором ДНК их сына.

– Есть только одно «но»: Эрик Лундквист не был этим донором.

– Это ты так говоришь. Финны в любом случае гоняются за призраком. Лундквист, клон он там или не клон, все равно не то же самое, что их сын. Одно дело характер человека, а другое дело – воспитание и всякое такое. Пусть даже ты права, что с того? Ну, было им любопытно – так мы их любопытство удовлетворим.

Тогда Сэлли сказала:

– Неужели тебе неинтересно узнать, кто, если не Лундквист, был настоящим донором? Здесь ведь явно что‑то не так, Робби. Все это попахивает крупным скандалом. Прямо в духе Вудворда и Бернстайна. Разве тебе не хотелось бы узнать, почему во всех бумагах, во всех медицинских картах Лундквист значится как донор и при этом не похож на своего клона.