Особое удовольствие (учитывая очень теплое лето) доставляла постоянно включенная печка – краник никак не хотел закрываться. В конце концов, я не выдержал и дернул за рычажок изо всех сил – и был вознагражден полившимся в кабину потоком крутого кипятка. Машина моментально наполнилась паром, стела запотели, видимость упала до нуля, а температура двигателя ринулась вверх. Как назло, я как раз проезжал мост и никак не мог остановиться. Выключив мотор, я покатился по инерции под горку, высунув голову в окно, чтобы хоть что-то разглядеть. В полной тишине, нарушаемой только назойливым хрустом ступичных подшипников, окутанный клубами пара агрегат мчался с моста прямо на пост ГАИ. Зрелище было феерическое.

Видимо, я напоминал пилота-камикадзе на пикирующем паровозе, решившего ценой собственной жизни уничтожить ненавистный пост – милиционеры порскнули в разные стороны, как воробьи. Однако потом, убедившись, что ничего взрываться вроде не собирается, они осторожно подошли к остановившейся машине. Я был бы рад их поприветствовать, но не мог открыть дверь – ручка осталась у меня в руке. Самый смелый из гаишников заглянул в клубы пара и неуверенно спросил:

– У вас все в порядке? Вам ничего не нужно?

Поразившись идиотизму вопроса, я злобно заорал в ответ:

– Нужно! Веник!

– Какой веник? – обалдел гаишник

– Банный, мать его! Пар у меня уже есть…

До милиционеров наконец дошел юмор ситуации, и они начали беззастенчиво ржать, тыкая в мою сторону полосатыми палками. Я бы с удовольствием разделил их веселье, но до Воронежа оставалось еще прилично, а дело уже шло к вечеру. Из работающих световых приборов в этом автомобиле оставалась одна переноска в багажнике, и до захода солнца я должен был кровь из носу добраться домой. Однако не тут-то было – бдительные гаишники потребовали документы. Сначала они долго рылись в бумажках, потом потребовали открыть капот. Я честно попытался это сделать – но трос капота немедленно оборвался. Ладно, этим меня не напугаешь – пять минут ковыряния кривой отверткой, и капот открыт. Однако номер двигателя оказался под сантиметровым слоем масло-грязевой субстанции, плотной как цемент. Гаишник потребовал его очистить. Я спросил: «Вы действительно думаете, что я ЭТО угнал?» Надо отдать милиционеру должное – он устыдился и отстал.

Отломав от радиатора печки латунную трубку, я соединил шланги напрямую, долил воды и, вычерпав тряпкой горячую лужу в салоне, попытался завести двигатель. Ага, разогнался! Стартер не осилил и двух оборотов. Пришлось идти на поклон к гаишникам. Отзывчивые на самом деле люди работают у нас в ГАИ! Прицепив тросом «копейку» к своему «УАЗику», они бодро дернули ее, не жалея сил. Мотор завелся, но оторвался бампер. Причем, зараза, оторвался только одной стороной – трубка выскочила из крепления, и бампер причудливо изогнулся вслед за тросом, торча впереди машины как толстый тараканий ус. Гаишники уже просто катались со смеху, а я чуть не плакал. Как прикажете ехать с этаким тараном спереди? Добрые дяди милиционеры предложили зацепить трос за вторую сторону и оторвать бампер совсем, но я отказался, опасаясь, что вместе с бампером оторвется полпередка. Еще минут двадцать проклятий – и открученный остаток бампера лежал в салоне, высовываясь в приоткрытое окно.

Снова потянулась долгая неторопливая дорога домой. Шансы добраться засветло еще оставались, когда мотор начал троить и чихать. Поагонизировав километров пять, он заглох окончательно и бесповоротно.