Возразить было нечего: назвался груздем, не говори, что не дюж. До утра придется сидеть, даже если сюда явится Граф Дракула во главе взвода эсэсовцев верхом на Кинг-Конге. Слово есть слово.

Учесавшие вперед и энергично дергавшие ручки запертых дверей Доллар с Мозолем неожиданно остановились и замахали руками, подзывая нас. Очередная дверь была не заперта. Более того, она была приглашающе приоткрыта. Почему-то мне это сразу не понравилось. Я не Док, и встроенного дерьмометра у меня нет, но что-то было неправильно – все двери заперты, а эту как специально для нас приготовили. Высказать свои соображения я не успел – Петька без тени сомнения перешагнул порог.

Коротенький коридорчик упирался в пустую кухню. Повсюду была мерзость запустения – посередине лежала табуретка без ножки, на месте вырванных розеток торчали из стены белые червяки проводов, а на окне свисали лоскутами содранной кожи остатки потерявших цвет занавесок.

– Пусто, – разочарованно сказал Петька, – давайте в комнатах посмотрим.

Первая дверь просто отсутствовала – в проеме была видна большая комната со свисающими со стен обрывками обоев. Вторую слегка перекосило, и на нее пришлось приналечь могучим плечом Доллара – с душераздирающим скрипом она провернулась на ржавых петлях, открыв нашим взглядам, несомненно, детскую. В нос шибанул затхлый запах склепа. Удивительно, но в комнате была мебель – покрытый мерзкой зеленой плесенью диван с расползшейся обивкой, маленький покосившийся письменный стол и даже платяной шкаф без дверей. На обоях плясали веселые гномики в обнимку с медвежатами, и присутствовали темные квадратные пятна от картин. И еще одно пятно – точно посередине стены – странной, но какой-то смутно знакомой формы.

Мозолевский неожиданно издал тихий горловой звук и резко шагнул вперед, уставившись на стену. Вид у него был, как у человека, наткнувшегося в газете на собственный некролог.

– Я видел, – тихо сказал он, – я это все видел.

– Где? – отреагировал Петька.

– Во сне видел. Я знаю… – неожиданно Мозоль повернулся к Доку и сказал, – дай крест.

Док молча потянул с шеи тесемку и подал крест. На лицо его при этом лучше было не смотреть – похоже, что он размышлял над тем, убежать ли сразу, или сначала треснуть Мозоля по голове осиновым колом и посмотреть, что будет…

Мозолевский медленно подошел к стене и приложил большой медный крест к странному пятну – контур совпал. Вытянув вверх тесемку, он привстал на цыпочки и зацепил ее за маленький, почти невидимый гвоздик. Крест висел точно на своем месте.

– Я это видел во сне, – еще раз повторил он, – и, кажется, не один раз. Только забывал сон все время. А теперь вспомнил.

Все молча смотрели на висящий крест.

– И что еще ты в этом сне видел? – спросил Док. Голос его был как у человека с сильной ангиной.

– Я во сне поднимался на третий этаж, в мансарду, открывал дверь и видел что-то важное… Но что именно – не помню. Всегда на этом месте просыпался.

– Ну, третий этаж нам не светит – лестница обвалилась, – с облегчением сказал я.

– А я не по этой лестнице поднимался. Во сне там была еще одна лесенка, в другом конце коридора, за коричневой дверью, – ответил Мозоль.

– Откуда у тебя этот крест, Док? – Доллар задал вопрос, который вертелся на языке у всех.

Док почти неуловимо замялся, как будто раздумывая, не соврать ли? Но потом тряхнул головой и сказал:

– Светка дала.

– Когда это? – вопрос прозвучал довольно резко, в отношении нашей Музы мы были взаимно немного подозрительными.

– Вечером.