– Погодите, давайте разберемся. По‑вашему, история со второй женой и ее бегством – чистой воды выдумка?

– Думаю, да. Во всяком случае, мне он всегда говорил, что как овдовел, так и живет с той поры вдовцом.

– Ладно, не будем сейчас копаться в его семейных проблемах. Я прикажу выяснить, что там на самом деле. В этой выдумке с изменницей женой есть что‑то подозрительное.

– Вот именно.

– А как он держит себя в присутствии?

– Что вам сказать? Два‑три дня ведет себя нормально, а потом вдруг раз – и будто подменили. Совсем другой человек.

– Другой человек?

– Ну да. Ни с того ни с сего начинает буквально выкидывать номера. Иной раз разговаривает со мной без слов.

– То есть пользуется жестами, мимикой?

– Нет, господин квестор. Он пользуется каббалой. А понимать его мне помогает бесценная книга кавалера Де Кристаллиниса, отпечатанная в Неаполе лет двадцать назад.

– Господи! А посетители? Те, кому непременно нужно поговорить с префектом. Неужели они ничего не замечают?

– Некоторые, увы, замечают, хотя я изо всех сил стараюсь оградить его превосходительство от приема посетителей. Когда вижу, что мне это не удастся, отменяю в этот день все встречи. Но иной раз с отменой ничего не выходит. Например, я не смог помешать его разговору с генералом Данте Ливио Буше и с кавалером Пипией, председателем нашего суда.

– В таком случае эти люди должны были обратить внимание… Разве нет?

– Вот именно, что нет. Видите ли, если взять председателя суда, то тут можно не беспокоиться. Дело в том, что с его превосходительством Марашанно кавалер Пипия встречался в четыре часа пополудни.

– Ну и что из этого?

– Разве вы не знаете председателя Пипию?

– Знаю, видел два раза.

– Прошу прощения, в котором часу?

– Дайте подумать. В обоих случаях утром. Но какая разница?

– Огромная. Председатель Пипия за обедом бутыль вина выхлестывает. Теперь понятно?

– Не очень.

– Пьет он, вот и весь сказ. Как говорится, закладывает за воротник.

– Спасибо, что суд заседает по утрам.

– Не всегда. В прошлом году один процесс проходил после обеда, так кавалер Пипия намеревался приговорить человека, укравшего три картофелины (подчеркиваю: три), к тремстам годам тюрьмы. По сто лет за картофелину.

– И чем кончилась эта история?

– Смехом. Все сделали вид, будто приняли его предложение за шутку, – и прокурор, и адвокаты.

– Остается генерал Буше.

– Вы с ним знакомы?

– Меня ему представили в прошлом году во время военного смотра. Мы обменялись парой слов, не более того.

– Прошу прощения, но этого не может быть. Наверно, вы говорили, а генерал что‑то бормотал. Генерал не говорит, а бормочет, по‑здешнему – бормолит. И знаете, почему?

– Понятия не имею.

– Да потому что он глухой. Ни черта не слышит. Впрочем, тем лучше для него. Генерал спросил префекта о положении в районе. Его превосходительство ответил: «43», что значит напряженное, неспокойное. Генералу, должно, послышалось «богатыри» или что‑то в этом роде, и он, глухая тетеря, с довольным видом подкрутил усы.

– Что же делать, командор?

– Лично я, увы, могу только развести руками.

– А я и этой возможности лишен по той простой причине, что они у меня опустились. Сделаем так: дадим себе несколько дней на размышление, а потом решим. И все это время будем поддерживать связь.