– В девятьсот четырнадцатом, незадолго до войны, музей отмечал столетний юбилей. Все как положено: гости, речи, репортеры, банкет… Служил тогда в отделе археологии один хранитель… один молодой идиот… Он и устроил этот розыгрыш. Один из брусочков Первого Образцового был помещен в витрину между бивнем мамонта и коллекцией каменных скребков с подходящим к случаю текстом, разумеется. Тому шалопаю казалось, что он отмочил остроумную шуточку…
Шварц, кряхтя, поднялся, поди шел к шкафу и извлек толстую папку с бумагами. Он положил ее на стол, прямо на шеренгу металлических футляров, и долго развязывал тесемки негнущимися пальцами, Блейд смотрел и ждал.
– Вот она, история моего позора, – Шварц раскрыл папку и теперь стоял, слегка наклонившись над ней и глядя на плотную стопу старых газет. Вот тот первоисточник, который вы ищете, герр Сноуди… – Он помолчал, потом тихо промолвил: – Теперь вы понимаете, почему так упорствовал Ханстел? Настоящий друг… Он знает, что я не люблю вспоминать об этом…
Блейд осторожно перебирал пожелтевшие газеты. Швейцарские, немецкие, французские, австрийские, итальянские, английские… даже несколько русских. «Зольтенское чудо», «Невероятный экспонат», «Сокровище Зольтенского музея», «Послание доисторических времен», «Таинственный параллелепипед», «Открытие Рудольфа Шварца»… Видно, эта фальшивка была одной из последних предвоенных сенсаций; «открытие Рудольфа Шварца» сияло неделю‑другую на изменчивом небосклоне новостей, потом вспышки орудийных выстрелов и грохот сражений затмили его. Но прошло время, чьи‑то руки пролистали старые подшивки, падкие на рекламу «эксперты» сделали воображаемые анализы, и тихий маленький Зольтен стал регулярно подвергаться нашествиям репортеров.
Подняв голову, Блейд встретил мучительно напряженный взгляд старика и протянул ему руку.
– Я полностью удовлетворен, мистер Шварц, – произнес он. – Простите мою настойчивость и позвольте откланяться.
* * *
Рудольф Шварц сам проводил его до дверей. На пороге, еще раз пожав Блейду руку, он негромко сказал:
– Конечно, я не имею права просить, герр Сноуди… но если бы вы подождали с публикацией год или два… он сделал многозначительную паузу. – Понимаете, мне недолго осталось…
– Вы можете быть совершенно спокойны, мистер Шварц, – заверил хозяина Блейд. – Лица, которых я представляю, заинтересованы в установлении истины, но не в том, чтобы она гуляла по снегу.
Они распрощались.
Блейд неторопливо брел по тихому весеннему Зольтену и думал о том, что старому медведю не удалось‑таки его обмануть. Все выглядело исключительно достоверным; бруски являлись настоящими изделиями прошлого века – по крайней мере, дюжина из них, а в подлинности газет сомневаться вообще не приходилось Блейд даже был уверен, что, покопавшись в архивах Зольтенского музея, сможет найти какой‑нибудь грозный приказ с соответствующей датой, которым на молодого хранителя налагается положенное взыскание. И однако…
На одиннадцати металлических полосках из просмотренных им футлярчиков были выгравированы разные даты; на двух они совпадали – 7 апреля 1882 года. Странно… Зачем коллекционеру держать пару идентичных образцов?
Но, кроме этого соображения, существовал и более весомый намек. Пластинки‑сертификаты пригонялись очень точно к пазам и, чтобы вытряхнуть их, требовалось некоторое усилие. Так было почти во всех случаях; но из пары пластин с совпадающей датой одна выскальзывала из паза совершенно свободно.
Добрая швейцарская работа… Неужели дрогнула рука умельца? Или в этом футляре когда‑то находился совсем иной предмет? Который и нашел бог знает где старый археолог Генрих Шварц?
Несомненно, он был умным человеком и сообразил, как понадежнее спрятать свою находку. |