Встретиться еще раз с астрономом и уточнить – сколько еще времени остается до того дня, когда станет ясно, что на самом деле никакой угрозы нет.

    Выяснить немедленно, как широко распространилась информация на сегодня; есть ли данные о том, что об угрозе стало известно и за рубежом; если да – то где и кто там ею владеет, иными словами – с кем нужно будет вести тихие переговоры, чтобы оттуда не сломали ненароком всей игры. И не менее важно – изолировать всех, кто уже владеет информацией в России и может стать источником ее утечки.

    Это политик понял сразу же. На первый взгляд казалось, что, наоборот, быстрое и широкое распространение информации будет ему на руку, создавая определенное общественное мнение: страх смерти всегда является одним из сильнейших мотивов. Но эту версию он сразу же отбросил. Мнение возникло бы, да, конечно. И заставило бы президента свернуть работу по Соглашению – до тех пор, пока космическая обстановка не прояснится. Однако в таком случае все сыграет в пользу действующего президента, и все меры, какие будут приняты, пойдут на его счет, оппозиция же, как и обычно, останется в тени.

    А потому вариант с немедленным оглашением отметается. Нет, работать надо иначе. Скрытно. Тайно. Никакой публичной информации – да и другой тоже. Пусть Соглашение готовится. Но вот тогда, когда останется только подписать его, – в этот миг и произойдет выброс всех накопленных к тому времени данных. Информационный взрыв. И – на свет. Под лучи прожекторов.

    Тогда сразу же – полное блокирование всего, связанного с запретом и уничтожением ядерных зарядов.

    Разворот на сто восемьдесят градусов. В адрес президента – обвинения в оторванности от реальной действительности, об отсутствии в его политике элементарной логики, в крупном просчете – и тому подобное. В Думе – начало процесса импичмента. Дальше все было ясно.

    Разговор в лимузине не заставил политика резко менять все прежние, тщательно разработанные планы. Потому что ему действительно и раньше было ясно: когда он возглавил ОДО, он тем самым как бы подписал некое постановление касательно своей дальнейшей судьбы. Тогда он понял, что придет день, когда понадобится менять ПМЖ; надолго ли – неизвестно; он надеялся, что нет.

    Сейчас, похоже, день пришел. И, к счастью, в достаточно хорошей обстановке. Президент улетел далеко – на Камчатку. Скатертью дорога. И там, естественно, будет ждать появления главы оппозиции. Политик любил такие наезды: «Меня не звали – но я ни на что и не претендую, приехал за свои, за стол не лезу; зачем я тут? А чтобы ты помнил: оппозиция просматривает каждое твое движение, каждую мысль. И всему даст оценку. В нужное время и в нужном месте».

    Но на Камчатке политик не появится. Он окажется еще восточнее. И будем, президент, «мы с тобой два берега у одной реки», называемой – Тихий океан.

    Только не жди, что улетит навсегда!

    Такими мыслями политик поддерживал себя. Потому что на деле все было достаточно сложным.

    Сменить местожительство можно было, лишь пожертвовав частью интересов оппозиции в стране. Пусть и на время – все равно жаль их было; однако винить в том, что приходится кое-что перекраивать, можно было только самого себя. Собственный просчет: недооценил человека, ставшего его противником, стремление нынешнего президента России к подлинной независимости и самостоятельности. «Рано повзрослел», тяжело думал глава оппозиции, сидя в своем кабинете за столом, подпирая лоб ладонью. «И, наверное, почуял, что его главная идея – под боем, как плохо защищенная фигура на шахматной доске.