Милиционер явно сменил гнев на милость.

— Да. Только — как?

— Расскажите, что вы увидели, когда приехали к отцу.

— Он лежал на полу вот так скорчившись, — Лиза прижала руки к животу и согнулась, — не шевелился. Рядом валялся телефон, наверное, он хотел позвонить врачу, но не смог.

Лиза всхлипнула, было видно, что она изо всех сил старается не расплакаться.

— Собственно, из-за телефона я и приехала, я звонила, звонила, все время было занято, а у нас завтра… мы собирались в ресторан, а я узнала, что не смогу, у нас там в школе, ну это не важно, вот, то есть мне нужно было его предупредить, а то он бы поехал специально, а я бы не пришла. И я звоню, звоню…

Лиза все-таки заплакала.

— И вы поехали к нему, чтобы предупредить, что ваша завтрашняя встреча не состоится? Лиза кивнула.

— Безобразие, — сказала мать Ирины. — Просто безобразие.

Это было так неожиданно, что милиционер вздрогнул.

— Что?

— Девочка поздно вечером едет черт-те куда, а там улица не освещается, двор темный. Просто безобразие. А ведь попробуй не пусти, не слушается, «поеду», и все тут.

— Да, — милиционер кивнул, — но она тем самым спасла отцу жизнь.

— Спасла? — вопрос задали все одновременно, и Лиза, и Ирина, и ее мать.

— Возможно. Пока положение критическое.

Лиза закрыла лицо руками и расплакалась уже вовсю. Мать Ирины между тем продолжала возмущаться:

— У него так всегда. Таскать детей в рестораны, зачем это? Такие деньги тратить! Лучше бы принес в дом еды, я бы накормила не хуже. А если что меняется, так его не найдешь. А сам никогда не позвонит, не уточнит, могут ли они к нему приехать.

— Так вы же сами не разрешаете ему звонить! — закричала Лиза, но бабушка ее перебила:

— Она вчера вся испереживалась, не случилось ли чего.

— Так правильно, оказалось, переживала, — сказал милиционер, помолчал и добавил: — А не любите вы зятя.

— А за что его любить-то? Дети брошенные…

— Мама! — Ирина решила все-таки пресечь откровения матери. — Хватит!

— Нет, отчего же… — Кажется, милиционер с удовольствием погрузился бы в их непростые семейные отношения, но, к счастью, положение спас Павлик. Он громко завопил в соседней комнате, проснувшись после тихого часа, и женщины бросились к нему. Милиционер поговорил с Лизой еще минут десять и ушел.

— Зачем ты, мама, — сказала Ирина, — зачем при посторонних так об Иване говорила? Что он подумает?

— Что думала, то и говорила. Подлец — он и мертвый подлец, и туда ему и дорога.

— Мама! Ну что ты!

— А что? Тебе хорошо разве? А представь, он бы женился, завел там детей, так он про Лизу и Алешу и думать бы забыл. А так…

— А так меня посадят за убийство.

— Небось не посадят. Я же сказала, что ты была дома.

— Я и правда была дома. Спасибо. Но они понимают — мать что угодно подтвердит. Даже если бы ты действительно была со мной дома, они все равно тебе не поверят.

— А тебя никто не видел? Клава не заходила?

— Никто не заходил.

— Ничего. Пусть доказывают, пусть ищут.

Глава 30. АЛЕКСАНДРА

Надо же как-то представиться. Неудобно все-таки — довела человека до такого расстройства, не познакомившись, не увидев его ни разу.