— Но Гарцева-то убили, и Кусяшкина пытались, — напуская на себя взволнованность, заметил Василий. Шуляев волнение гостя заметил и оценил, но остался по-прежнему спокоен:

— Это их проблемы. Рома был без царя в голове, да и от дел он в последнее время отошел.

— Ну, маньяк мог этого и не знать, — гнул свое Василий.

— Да какой там маньяк? Что вы! — упорствовал Шуляев.

— А кто же, по-вашему?

— Вот этого не знаю. Я с винтовскими мальчиками только по делам пересекался. Иван — да, деловой человек, серьезный, ничего не скажешь, а Рома так. — И Шуляев пренебрежительно махнул рукой.

— Но, согласитесь, если пытаются убить, причем не без успеха, обоих руководителей фирмы, начинаешь подозревать, что их общий бизнес имел к этому отношение.

— Конечно, — согласился Шуляев.

— Вас не поймешь.

— Что ж тут непонятного? Я соглашаюсь, что подозревать начинаешь. Но не все подозрения подтверждаются. Помимо бизнеса, у них было множество общих интересов, они дружили с детства, женщин все время делили.

— Скажите, какая осведомленность о конкурентах! — одобрительно заметил Василий.

— А как же. — Шуляев довольно улыбнулся. — Впрочем, не исключаю и бизнес, с бандитами не договорились например. А нас вроде убивать не за что.

— Так не бывает. Убить всегда есть за что. — Василий счел своим долгом развеять заблуждения директора ГСМ. И для убедительности добавила-Всегда.

— Нравится мне наша оптимистичная милиция. Ну, вам виднее. Только маньяка этого выбросите из головы, до добра эти мысли не доведут. Скажу вам, как рентгенолог рентгенологу…

— А я вам скажу, — перебил сыщик, — что маньяки на свете бывают, и еще как. И многим весельчакам, вроде вас, они жизнь попортили.

— Ну да, ну да… — Шуляев кивнул. — Ладно, маньяк так маньяк. Мне-то такая дурная версия только на руку. Куда было бы неприятней, если бы вы нас, скромных представителей среднего бизнеса, заподозрили в убийстве конкурентов, А раз есть маньяк, то нерачительно было бы им не прикрыться.

Шуляев вопросительно посмотрел на Василия, но тот углубился в изучение рисунка на обоях. Пауза из просто затянувшейся стремительно перерастала в крайне неестественную, отчего душа старшего оперуполномоченного (если, конечно, допустить, что у сотрудников уголовного розыска бывает душа) ликовала и пела. Василий был бесконечно благодарен Шуляеву за то, что тот избавил его от обязанности вслух произносить грубую фразу: "Мы вас подозреваем в убийстве". Увы, старшему оперуполномоченному Коновалову слишком часто приходилось ее произносить, и никогда, ни разу ему не удалось сохранить с тем, кому он это говорил, доброжелательные отношения. Магическая фраза "Мы вас подозреваем" обладала мерзейшим свойством: ее невозможно было озвучить так, чтобы не оскорбить собеседника. Василий тренировался перед зеркалом, вырабатывал специальный бархатный и нежный голос, но ни выражение лица, ни тембр голоса не могли скрасить хамской сущности этой фразы.

Шуляев оказался благородным человеком, бедного опера пожалел и добровольно загнал себя в пятый угол. Было бы, выражаясь словами того же Шуляева, нерачительно не воспользоваться его оплошностью. Помолчав еще с полминуты, Шуляев, наконец, отважился:

— А чего ж вы не спрашиваете, не мы ли убили Гарцева?

— Так стесняюсь. Неловко, знаете ли, — радостно подскочил Василий.

— Да бросьте! — Шуляев захохотал.