|
Лакей внес блюдо, на котором были разложены ломтики красноватой ветчины - такую можно было достать только на интендантских складах американской армии. На серебряном блюде лежал белый американский хлеб. Хлеб был подогрет. Вольф намазал кусок хлеба маслом и, подняв брови, с нескрываемым восхищением сказал: - Я вижу, хлеб вам подают еще до того, как он поступает на американский интендантский склад. Светловолосый, широко улыбаясь, сделал неопределенный жест. Лакей внес несколько бутылок вина, и Моска, мучимый жаждой после долгих хождений по городу, залпом осушил свой бокал. Светловолосый посмотрел на него иронически и сразу же изобразил на лице удовольствие. - О! - воскликнул он. - Человек в моем вкусе! Не то что ты, Вольфганг, вечно часами мусолишь одну рюмку. Теперь ты понимаешь, почему у него есть пять тысяч блоков, а у тебя их нет? Вольф усмехнулся и возразил насмешливо: - Это, мой друг, весьма слабая психология. Ты забыл, с какой скоростью я ем. - И стал класть в свою тарелку ветчину с блюда, а потом потянулся к другому блюду, где лежала по меньшей мере дюжина разных сортов колбас. Он положил себе умеренную порцию сыра и салата, взглянул на светловолосого и спросил: - Ну, Хонни, так что ты теперь скажешь? Хонни со сверкающими на веснушчатом лице голубыми глазами прокричал жизнерадостно: - А теперь я скажу только одно: приятного аппетита! Рыжая засмеялась, за ней остальные, потом она склонилась под стол и стала кормить огромного пса на полу. Она дала ему изрядный кус ветчины и взяла у лакея деревянную миску, куда вылила литровую бутылку цельного молока. Наклоняясь, она как бы случайно провела рукой по бедру Моски, а когда поднималась; оперлась о него. Она сделала это совершенно естественно, даже не пытаясь скрыть свой жест от окружающих. - Ты слишком балуешь этого пса, - сказал Хонни. - Тебе надо заиметь детей. Для тебя это будет настоящая радость. - Дорогой мой Хонни, - сказала она, глядя ему прямо в глаза, - тогда тебе придется изменить свои предпочтения в занятиях любовью. - При этом сладость ее голоса потопила жестокую горечь произнесенных слов. - Это слишком высокая цена, - пробормотал Хонни и подмигнул Вольфу. - У каждого человека свои вкусы, а, Вольф? Вольф кивнул, не переставая жевать гигантский бутерброд, который он себе соорудил. Так они ели и пили. Моска, не теряя бдительности, больше ел, чем пил. Чувствовал он себя превосходно. Наступило долгое молчание, но потом рыжая очнулась от своих дум и произнесла с неожиданным возбуждением: - Хонни, а давай покажем им наше сокровище? Пожалуйста! Вольф оторвался от бутерброда, и его лицо приняло комично-напряженное выражение. Хонни засмеялся и ответил: - Нет-нет, Вольфганг, прибыли тут не будет. И к тому же уже слишком поздно, да и вы, должно быть, устали. Стараясь не выказывать своей заинтересованности, Вольф небрежно спросил: - Да что же это? Светловолосый улыбнулся: - Это никак не связано с деньгами. Это просто курьез. На заднем дворе я собираюсь разбить сад. Дом на противоположной стороне улицы разбомбили, и часть кладки упала на мой участок. |
