За ужином я как обычно молчала. Ко мне не обращались, даже когда надо было передать солонку. Но сегодня такое невнимание меня устраивало. Я отбывала повинность и ждала вечера. Когда опустеет кухня, когда все разойдутся по своим комнатам, и я, наконец, утолю любопытство. Я предчувствовала, что в записях Сидора Поликарповича может скрываться бомба.

Сразу после ужина Кутепов заперся в кабинете, женщины собрались в детской, я выждала некоторое время и на цыпочках, незамеченная никем, прокралась к кухонному шкафу, где шеф-повар держал журналы для записей. Специальную книжечку с детским меню оставила на полке, толстенный поварской талмуд, а попросту амбарная книга, с трудом уместился под кофтой. Юркой мышью я проскользнула до своей комнаты, раскрыла журнал и погрузилась в чтение.

Нюся оказалась права. Если бы среди поваров проводился конкурс на звание «сухаря-формалиста», Сидор Поликарпович занял бы там все призовые места. Сидор Поликарпович оказался педантом в кубе.

Переворачивая страницы, я с полчаса привыкала к манере повара вести дневник трудовых достижений, и вникала в суть.

Когда, наконец, вникла, раскрыла страницу, обозначенную как «12 апреля». Обед присутствует, количество едоков — хозяева два человека, Рената и Михаил Петрович, — прислуга стоит отдельно, на месте ужина прочерк.

Решила проверить еще раз. Записки Сидора Поликарповича выстраивались в строгом порядке, каждая графа на каждой странице стояла на своем месте, список едоков был обязателен, даже если за столом ожидалось присутствие одного человека.

Двенадцатого апреля присутствие за ужином Ренаты даже не ожидалось. Вероятно, именно по этому, если вспомнить слова Андрея, повар ушел из дома пятнадцать минут шестого. И если судить по книге, он не нарезал для девушки даже бутербродов.

Получается, что, пообедав, дочь Кутепова шесть часов сидела дома, писала реферат и ни разу не попросила чашки чаю. Это за работой-то? Редкое упорство. А если верить записям Сидора Поликарповича, то вообще небывалое. Как любитель «перекусов» Рената чаще всего встречалась в его отчетах.

Рената была сыта? Она собиралась ужинать вне дома?

Или ее вообще там не было?

Вопросы. Предположить можно всякое. Например, голодную забастовку или визит к няне Нюсе за чебуреками…

Нет. Нюся говорила, что она вообще два дня Ренату не видела.

Значит ужин с друзьями? Ресторан? Забегаловка? День рождения?

Черт, как же это выяснить?!

Пригласить Кутепова, сунуть ему под нос талмуд и потребовать ответа, почему-то не хотелось.

Ренату и Наталью Александровну тоже не спросишь. Для них я бедная итальянская племянница, а не резвый, российский сыщик.

Слепо глядя перед собой, я нашарила на столе сотовый, все так же, не глядя на телефон, пробежала большим пальцем по кнопкам, и после возникновения в трубке глухого баритона, поздоровалась:

— Привет, Антон. Как дела? Мне нужна твоя помощь. Очень нужна. — Андрея я отослала на другой конец страны и кроме как к Антону мне обратиться было не к кому.

Начальник личной охраны Туполева, почему-то всегда очень серьезно относился к моим словам и потому, произнес деловито:

— Какая конкретно?

— У тебя есть связи в службе противоугонного спутникового слежения за автомобилями?

— Разумеется.

Кто бы сомневался. Дорогие, охраняемые тачки олигарха, думаю, обеспечивают неплохую прибыль этой службе.

— Ты не мог прямо сейчас съездить к этим ребятам и узнать, где находилась машина дочери Кутепова двенадцатого апреля в шесть часов вечера? Я слышала, что ее «Рено» снабжен этой системой, и, по-моему, у них какое-то время хранятся записи передвижения объектов…

— За ограниченный период времени, — вставил Антон.