— Не надо, — опять таки вздохнула Антонина Яковлевна. Каждое слово и даже знак препинания вылетали из нее на выходе и полу выдохе.

— Вы не будете возражать, если при нашей беседе будет присутствовать, приписанный ко мне стажер? — доставая из кармана блокнот и ручку, спросил Антон.

Женщина испуганно посмотрела на «приписанного стажера», то есть на меня, и по коровьи шумно выдохнула:

— Не буду. Чего уж там.

— Тогда поговорим о событиях вечера двенадцатого апреля. Что вы можете добавить или рассказать следствию?

Я мысленно аплодировала Антону. Он ловко обыгрывал слова, словно знал обо всем и приехал лишь уточнить некоторые детали.

— А что рассказывать-то? — Антонина Яковлевна опустила глаза и вцепилась в угол кофты, перебирая его пальцами. — Набедокурили детки…

— Угу, — невнятно буркнул Антон. — Расскажите, пожалуйста, все, что вы видели, с самого начала.

— А что я видела?! — вспыхнула женщина. — Я ж их сумки не проверяю! Родители целый день на работе… вы ведь знаете, кем они работают?

— Безусловно, — кивнул Антон и поразил меня в самое сердце. Не сверяясь с записями в блокноте, тут же выдал текст: — Андрей Иванович коммерческий директор станкостроительного завода, Инесса Викторовна зав отделом в администрации…

— Вот! — не дав договорить об Инессе Викторовне, выпалила Антонина Яковлевна. — Целый день до вечера в своей администрации! А потом ко мне с претензиями, — что да как…

— Успокойтесь, пожалуйста, Антонина Яковлевна, — любезно произнес «следователь Ковальчук». — Я лично, вас ни в чем не обвиняю.

— И на том спасибо, — вздохнула женщина. — Мне и без следователей обидчиков хватает.

— Вернемся к событиям двенадцатого апреля. Когда пришли дети?

— Так, сразу после занятий, часа в четыре. Приехали и сразу в Любкину комнату — шасть. Заперлись. Я тут, на этой половине была, ужин готовила, телевизор смотрела. Они там что-то пошумели сначала, а потом, уже около шести угомонились. Ну, думаю, наконец-то заниматься начали.

&