— Если можно. А то я рехнусь от скорбных мыслей, и решу, что меня тут все дурят.

— Уже поехал, — сказал Антон и отключился.

Начальник личной охраны Туполева был показательно немногословен. Говорливость, на моей памяти, нападала на него трижды, и каждый раз по моему поводу. Его необыкновенно удивляло, почему разгадка некой тайны давалась неопытной Софье, существу с помадой на губах, а не ему или ребятишкам из нормальных органов?! Мне трижды удавалось удивить этого, пожалуй, единственного друга Туполева. И как мне кажется, Антон начал питать ко мне некие ч у в с т в а.

Как я пережила час до его ответного звонка, рассказывать не буду. Я с трудом отучилась от детской привычки грызть ногти, и весь этот час только и дела, что уговаривала зубы не вцепиться в ноготь большого пальца.

Говорливость Антона била все рекорды. Он был неплохо осведомлен о ситуации вокруг убийства в гостинице и поэтому имел повод снова впасть в стыдливое недоумение:

— Ты не поверишь. Но все записи относительно передвижения машины дочери Кутепова не просто сохранены, а фиксируются по личному распоряжению папаши. И указание это поступило именно двенадцатого апреля. Каково, а?

— Где была машина Ренаты? Дома? — почти крикнула я.

— Нет. Пиши адрес. — Пока я записывала, Антон продолжил разговор вопросом: — Почему ты решила еще раз проверить алиби дочери Кутепова?

— Была причина. Встретимся, расскажу.

— Кстати, хочу добавить, Кутепов позвонил на пульт в девять вечера. Примерно через полчаса, после того, как его отпустил следователь из гостиницы. Мне повезло, двенадцатого апреля дежурил знакомый оператор, он принял звонок, и, по его словам, Кутепов был в ярости.

— А этот твой знакомый не догадался стукнуть куда следует об этом пришествии? Очень бы парень следствию помог…

— Шутишь? Как он мог связать звонок взбешенного клиента с каким-то убийством в гостинице? И как ты догадалась о том, что дочери Кутепова не было в тот вечер дома?

— Ох, до чего ж ты, Антоша, парень въедливый, — усмехнулась я. — Ладно, слушай. — Я быстро рассказала о наказании Ренаты, об отсутствии в поварском талмуде записей относительно ужина и закончила словами: — Недавно я услышала, что машину Ренаты уже угоняли, и сейчас Кутепов поставил ее на спутниковое слежение. В общем, все просто.

— Понятно, — протянул Антон. — Пробить для тебя полученный адрес?

— Если можно. Я завтра же туда съезжу.

— Одна? Может быть лучше сообщить следователю о новых обстоятельствах, а он оперов пошлет?

— Антон, — медленно начала я, — я живу в этом доме. Я разговариваю с его обитателями. Хоть и не радушно, но меня приняли в семью. Михаил Петрович твердо сказал — наказание Ренаты не имеет отношения к убийству Коваленко. Как я буду выглядеть, если настучу следователю, заложу семейку, а история выеденного яйца не стоит и наказание Ренаты лишь постыдная семейная тайна?

— Думаешь? — задумчиво пробормотал Антон.

— Скажем так — предполагаю. Будет лучше, если прежде чем бежать с докладом к следователю, я все проверю сама. Договорились?

— Хорошо. Только в адрес я поеду с тобой.

— Буду рада. Действительно. А Туполев отпустит?

— Отпустит. С тобой, отпустит.

— Тогда договорились. У тебя есть список приятелей Ренаты, сравни на всякий случай…

— Учи ученого. Сегодня уже поздно, завтра утром позвоню ребятам из опергруппы и узнаю, не живет ли кто из знакомых дочери Кутепова в означенном месте.