— Неужели? Даже такие неотразимые женщины, как Эльвира и Магдалена, Гленда и Тереза?

— Да они не достойны даже жить на одной улице с тобой! Даже такие женщины! — Лицо его стало серьезным. — Я получил хороший урок. И не только в этом отношении. Я понял еще и то, что больше не имею права спотыкаться — я имею в виду Куэйла. Он преподал мне хороший урок, можешь мне поверить.

— Ты имеешь в виду, что он воспользовался тобой, твоей оплошностью? Что ж, хоть это и так, ты все же сыграл очень полезную роль. В конце концов, ведь и меня Куэйл использовал в качестве приманки.

— И какой приманки, — сказал Керр и снова поцеловал ее.

— Мне необходимо выпить. Тебе я тоже налью. Все же я порядком перетрусила за эти дни.

— Еще бы! Я тоже. Особенно потому, что мне еще пришлось сидеть тут, взаперти. Скажи мне, дорогая, только одно…

— Тебе не о чем беспокоиться, Рикки, — улыбнулась она. Мой роман с Мигуэлесом — если, конечно, его можно назвать романом — был чисто платонический. — Она рассмеялась. — Мне вообще кажется, что он меня боялся. И вряд ли вообще желал чего-то иного.

— Ну еще бы! Я ведь тебя тоже боюсь.

— Так и должно быть, — сказала она через плечо. Наполнив бокалы, она подошла к нему и нервно спросила: — Рикки, что должно произойти?

Он покачал головой.

— Я и сам не знаю. Куэйл требует, чтобы я отсюда не выходил. Может быть, я ему понадоблюсь. Сейчас этим делом занимается один человек, его зовут О'Мара, и можешь мне поверить, это на самом деле настоящий мужчина. Динамит. Я предпочел бы его иметь в качестве друга, а не врага.

— Что же они будут делать? — тихо спросила Сандра.

Керр пожал плечами.

— Не знаю. Одно совершенно очевидно. О'Мара должен произвести полную чистку. Он просто не имеет права оставить хоть кого-то из этой банды в живых… Один только Бог знает, как ему это удастся. Задача эта не из легких. — Керр поднял свой бокал. — За тебя, моя девочка, за тебя, моя дорогая. И за О'Мару. Удачи ему.

Они выпили за это вместе.

Мигуэлес стоял перед камином с сигаретой во рту. Впервые за последнее время он чувствовал себя спокойным и довольным. Наконец-то он видел перед собой ясный путь. Через двадцать четыре часа он будет далеко от этой проклятой страны с ее затемнением, холодом и слякотью, с ее зловещими тенями. Он мысленно поздравил себя. В конце концов, он неплохо справился с порученной ему ролью — хозяева должны быть довольны.

Он закурил новую сигарету и, подойдя к буфету, заглянул в шейкер. Там оставалось еще немного мартини, и он налил себе бокал.

Потом снова вернулся к камину.

На улице было совсем темно. О'Мара медленно подошел к дому, где жил Мигуэлес, Скотт по-прежнему стоял в парадном напротив, сунув руки в карманы, погруженный в свои мысли.

— Вы ведь Скотт, не так ли? — спросил О'Мара.

— Да. А вы О'Мара?

— Совершенно верно. Что-нибудь произошло за это время?

— Нет. Он по-прежнему у себя. До утра никуда больше не выйдет.

— Верно. Вы свободны, Скотт. Можете отправляться домой и выкурить трубку или выпить чаю, словом, делайте, что хотите.

— Спасибо, О'Мара, — улыбнулся Скотт и тихо исчез в темноте.

О'Мара постоял в парадном, закурил одну из своих сигарок, нащупал рукой за пазухой «люгер» и перешел через улицу.

— Мистер Мигуэлес у себя? — спросил он у портье, который сидел в вестибюле дома на Сент-Эрикс-Корт, погруженный в чтение вечерней газеты.