— По-моему, ты окончательно спятил… — пробормотал он, когда снова обрел наконец дар речи.

— Нет, мой дорогой братец, скорее, наоборот. Только теперь я, кажется, наконец прозрел. Дювалье с самого начала был прав. Почему я должен вечно страдать, оплакивая свою печальную долю — если можно наслаждаться тем, что послала мне судьба? Именно так я и намерен поступить. Именно поэтому я и принес Валентине этот хоть и небольшой, но весьма аппетитный презент. Пусть он станет еще одним доказательством искренности моих намерений. Надеюсь, она примет его… — Катберт чуть слышно крякнул. Толкнув его, Джулиан поставил ногу на нижнюю ступеньку лестницы и с улыбкой посмотрел на Валентину, — а вместе с ним — и мою вечную преданность!

Глаза Валентины подозрительно сузились. Судя по выражению ее лица, она верила ему не больше, чем Эйдриан.

— Почему я должна тебе верить? В конце концов, ты и твоя драгоценная Пенелопа уже пытались обвести меня вокруг пальца, причем дважды.

Джулиан покачал головой:

— Я сам был обманут — вбил себе в голову, что без памяти влюбился в эту маленькую вертихвостку. Правда, скоро у меня открылись глаза. Мне хватило одной ночи, чтобы понять — как женщина она и в подметки тебе не годится. Она просто не умеет ублажать меня так, как когда-то делала ты.

Хотя теперь Джулиан стоял на той же ступеньке, что и Порция, он как будто забыл о ее существовании. Его молящий взгляд был прикован к лицу Валентины, темные глаза сияли нежностью. Сердце Порции тоскливо сжалось — еще совсем недавно он смотрел так на нее! Отвернувшись, чтобы не видеть этой сцены, она до крови закусила губу, сама не зная, что ей делать, плакать или смеяться.

— Неужели она действительно такая скучная? — недоверчиво спросила Валентина. Маска равнодушия слетела с нее, в глазах впервые мелькнуло любопытство. Судя по всему, эта тема волновала ее куда больше, чем ей хотелось признаться.

Джулиан невозмутимо поставил ногу на следующую ступеньку.

— Уверяю тебя, любовь моя, увидев ее жалкие попытки ублажить меня, ты бы расхохоталась. — В глазах Валентины снова вспыхнула подозрительность. Заметив это, Джулиан поспешно добавил: — Как-то раз, много лет назад, я уже овладел ею. Это было давно, она тогда была совсем девочкой. Я нисколько не сомневался, что она не станет терять времени даром и будет менять любовников, как перчатки, чтобы отшлифовать мастерство. Но, увы, боюсь, этого не произошло. Вместо того чтобы порадовать меня чем-то новеньким, она только хныкала, точно капризный ребенок. Если хочешь знать, я с удивлением обнаружил, что она осталась такой же неуклюжей и пассивной, какой была всегда.

У Порции перехватило дыхание. Легкие девушки горели огнем, словно она вдохнула какой-то едкий дым.

— Ах ты сукин сын! — прорычал Эйдриан. Теперь он уже больше не сомневался, что худшие из его страхов относительно того, что произошло в склепе, оказались явью. Его перекошенное злобой лицо сначала побелело до синевы, потом стало на глазах багроветь. Прежде чем кто-то успел прийти в себя, он вскинул к плечу арбалет. Только теперь он целился не в Валентину, а в спину ничего не подозревающего Джулиана.

Хотя самой Порции ничего так не хотелось в эту минуту, как вырвать из рук Эйдриана арбалет и пристрелить Джулиана собственными руками, однако страх за него оказался сильнее.

— Нет! — Она стрелой метнулась к Эйдриану.

Однако она опоздала. Девушка еще бежала по ступенькам, когда Эйдриан, прицелившись, выстрелил. Тяжелый болт просвистел на волосок от уха Джулиана, почти на дюйм вонзившись в деревянные поручни перил галереи.

Джулиан лениво повернулся на каблуках, окинул невозмутимым взглядом стоявшего у подножия лестницы брата, и по губам его скользнула снисходительная усмешка.