– Это понятно.

– Оружие придется сдать.

Рамон вздохнул.

– Как скажете.

Солдат развернулся и пошел прочь.

– Эй! – окликнул Рамон. – Как нам попасть в ваш город? У нас солярка на исходе.

Горожанин задержался. Быстро с кем-то переговорил на неизвестном языке. Микрофона или других средств коммуникации Рамон не заметил. Что ж, это Ржавчина, детка.

– Ждите приближения города, – велел солдат через полминуты. – Мы спустим пандус.

Забрав переговорщика, «Скорпион» умчался к шагающей структуре.

* * *

Великая Красная Равнина.

Никита часто вспоминал первый визит на Ржавчину. То, что он сюда вернулся спустя некоторое время – это даже символично.

Истощенный слой.

Безысходность.

Самум, укрывший забытое поселение плотной песчаной взвесью. Луна – оплывший глаз. Фантазия импрессиониста. Очертания домов сглажены. Зыбкая реальность, которой нельзя доверять.

Высаживались с транспортеров.

Рамону выдали карабин М4 с выдвижным прикладом. В магазине – тридцать серебряных друзей, подготовленных к свиданию с нежитью. Рунический штык-нож. Никаких касок и бронежилетов – эти безделушки замедляют движение. Оборотни не стреляют. Они грызут вас, рвут когтями, рубят короткими и длинными клинками. Так что опустите на глаза очки ночного видения с оцифровкой и молитесь своим богам. Не забудьте дома респиратор – это ваша единственная защита от пыли.

– Погнали! – рявкнул капрал.

Тени охотников отделились от массивных туш БМП. Всосались в воющую круговерть, вмонтировались в сердце хаоса.

Монгольские города потрясли Рамона. Нет, не своим величием или нищетой. Скорее – похожестью. Ты идешь по улицам, и видишь дома, точь-в-точь напоминающие те, к которым привык. Серые панельные многоэтажки, унылые подобия хрущевок, деревянные хибары с распахнутыми в ночь ставнями.

Улан-Батор – это настоящий заповедник СССР. Все эти стеллы, украшенные советскими орденами, безликие госучреждения из красного кирпича и серого бетона, трущобы пригородов, заполненные покосившимися бараками и похожими на НЛО юртами. Внутри – типичная Средняя Азия. Ковры на стенах, допотопные зомбоящики, металлические кровати, обшарпанные тумбочки и платяные шкафы…

Северные границы Конфедерата.

Правительству Бангкока было плевать на этих людей. Никто не интересовался монгольскими пустошами до прихода первой волны оборотней. Теперь тут находился фронт, пересекались владения людей и перевертов.

Рамон шел на зачистку с Полиной.

Вокруг переплетались убогие улочки Бор-Ундера – города-призрака, в котором проживало несколько сотен человек. Таких поселений на Равнине хватало. Тут жили в основном старики, торговцы металлоломом и сталкеры, добывающие в опустевших заводских цехах неведомые артефакты ушедшей цивилизации. Все это добро стекалось в города-государства – могучие форты, заключившие меж собой политический союз и построившие новую формацию. Азиатский Конфедерат.

Песчаная буря укрыла Бор-Ундер пеленой рыжего мрака. Очки ночного видения достраивали картинку, по крупицам оцифровывая реальность. Справа – вереница гаражей. Проржавевшие ворота, примитивные граффити, схематичные изображения гениталий. Слева – панельная пятиэтажка. Уродливые выросты балконов, ржавый лес антенн, вычерчивающихся на фоне мутного неба.