– Почему три стороны объединились против вендиго, если кто-то их собирается использовать?

– Не использовать, – поправил Кадилов. – Договориться. Это разные вещи, Никита.

– Ладно, – Рамон нетерпеливо махнул рукой. – Все равно логики нет. Уничтожение расы оборотней не сулит вендиго ничего хорошего. Я так понимаю, чем больше перевертов, тем выше процент эволционировавших вендиго?

– Правильно понимаешь, – кивнул старик. – Но логика есть. Слышал такое слово «эскалация»?

– Допустим.

– А теперь представь… – Ефимыч наклонился вперед. Страховочные ремни натянулись. – Представь, что одна из сторон, угрожая будущему вендиго, ставит ультиматум. Сотрудничество взамен прекращения войны. Это серьезный аргумент. Чтобы увеличивать свою численность и впредь, бездушные твари пойдут на уступки. Все, что тебе нужно сделать – это убедить вендиго в том, что ты реально влияешь на события. Имеешь политический вес.

– Тогда, – добавил Азарод, – придется убедить остальных, что ты ведешь честную игру.

– Сложная задача, – согласился Кадилов.

– Но зачем? – воскликнул Рамон. – Для чего все это? Миллионы смертей в разных срезах. Я не понимаю, чего можно добиться с помощью вендиго. Поглотить все души, затащив их в свет или тьму? Обрести абсолютную власть? По-моему, у всех и так власти хватает.

– Вопрос верный, – пробормотал Кадилов. – И если ты сможешь найти ответ, то постигнешь суть этого противостояния.

Капсула остановилась.

– Медгородок, – объявил бесстрастный женский голос. Слово было произнесено на местном наречии, но коммуникатор любезно предоставил синхронный перевод.

Сегмент оболочки сдвинулся.

И Рамон увидел Полину.

* * *

Валик жил в настоящих хоромах – по советским меркам. Никита ожидал увидеть квартиру современной планировки или модифицированную до неузнаваемости малосемейку. Что-нибудь соответствующее статусу одинокого ботаника, большую часть жизни проводящего в Интернете и параллельных слоях. А вот здоровенная трехкомнатная «сталинка» никак не вписывалась в охотничьи фантазии.

– Проходи, – сказал Валик, открывая дверь. – Тапочки надень, у нас полы холодные.

Это «у нас» от Рамона не укрылось.

Аккуратно сняв ботинки и повесив на вешалку пальто, Рамон начал шарить ногами в поисках тапочек. Вот они, стоптанные социалистические символы. Серые в клеточку. Как и положено.

Квартира производила впечатление чего-то монументального, хоть и поистрепавшегося. Паркет под ногами. Круглый циферблат часов – привет из «восьмидесятых». Длиннющий коридор, упирающийся в туалет и ванную. Трехметровые потолки. Дверцы антресолей. Оленьи рога над входом в зал.

Раздался бой часов.

Старинных, ходиковых.

Эта нить времен, протянувшаяся сквозь эпохи, поразила Никиту. Казалось, переступив порог квартиры ведуна, он совершил прыжок во времени.

– Я на кухне! – крикнул Валик.

Рамон двинулся по бесконечному коридору, всматриваясь в удивительные артефакты. Тут были картины неведомых художников, стеллажи с книгами, парусник в запыленной бутылке, черно-белые портреты валиковых предков… И совершенно неуместный сноуборд, прислоненный к стене.