Серебряные глаза напоминали сталь. Холодные. Неумолимые. Ничего не выражающие.

— И это привело нас обоих к вещам, которым никто и никогда не должен бы учиться. С новыми знаниями приходит власть, Эйдан. Но уже без ограничений, без эмоций, без разделения на правильное и неправильное, и все это дается настолько легко, что легко и злоупотребить этой властью.

— Все карпатцы знают об этом, Грегори, — спорил Эйдан. — А ты больше, чем кто-то другой, в состоянии отличить правильное от неправильного. Так же, как Джулиан. Почему ты превозмогал боль и сопротивлялся злу, когда другие давно присоединились к нему? Ты боролся за правосудие нашего народа. У тебя всегда был свой кодекс чести, и ты следовал ему, как и сейчас. Ты говоришь, у тебя нет чувств, но из сострадания ты оберегаешь свою Спутницу. Ты оставил ее, когда она тебя испугалась. Ты не можешь измениться. Я понимаю, что каждая минута — вечность для тебя и ты видишь свой конец.

Казалось, холодные глаза Грегори пронзили Эйдана, но более молодой карпатец не отступил. Он пристально смотрел в глаза Грегори, и Александрия могла бы поклясться, что видит, как пламя мечется от одного к другому. Твердый рот Грегори слегка смягчился.

— Ты многому научился, Эйдан. Ты целитель — как тела, так и ума.

Эйдан склонил голову, принимая похвалу. Ветер завывал, волны разбивались о скалы, и Грегори растворился в темноте, превратившись в облако. Зловещая черная тень взмыла вверх, окрашивая небеса, переместилась к северу и исчезла, унося с собой шторм, как будто ее и не было.

Эйдан опустился на песок, склонил голову, плечи конвульсивно подергивались, словно он пытался справиться с сильными эмоциями, которые переполняли его. Александрия обхватила его голову руками. Она чувствовала рыдания, рвущиеся из его груди, но не было слышно ни звука. И только единственная кровавая слеза свидетельствовала о его горе.

— Прости, cara, но он очень много значит для нашего народа, и мы не имеем право его потерять. Я чувствую демона, который ждет, чтобы поглотить Грегори. Но мне придется исполнить данное обещание, когда настанет пора охотиться на него. — Эйдан помотал головой. — Плохая услуга для того, кто посвятил свою жизнь служению нашему народу и князю.

У Александрии перехватило дыхание. Она всегда считала Эйдана непобедимым. Способным охотиться на вампиров, неподвластным им. Но Грегори был совсем другой. Даже двум охотникам, таким как Эйдан, почти невозможно одержать над ним победу.

— Ты не можешь связаться с этой женщиной, в чьей власти спасти его?

Эйдан покачал головой.

— Он продолжает следовать клятве, а ее присутствие только ухудшит его положение.

Алекс погладила Эйдана по голове.

— Я тоже делаю тебе только хуже. — Она потерлась подбородком о его волосы. — Я отлично понимаю, что девочка боится. Ты тоже напугал меня. И все еще продолжаешь пугать иногда. Но Грегори просто наводит ужас. Я бы ни за что не хотела быть связанной с таким существом. А она еще просто ребенок.

— Почему ты все еще боишься меня?

Эйдан поднял голову и коснулся ее лица кончиками пальцев с нежностью, которая перевернула ее сердце.

— Твоя сила. Твоя настойчивость. Возможно, когда ты меня чему-то обучишь, я не буду так бояться, но сейчас мне кажется, что у тебя слишком большая власть для одного мужчины.

— Твой разум может то же, что и мой. Тебе просто надо задуматься, чего ты хочешь, Александрия. Если захочешь взлететь, нужно просто это представить, сосредоточиться на этом, твое тело станет легче, и ты полетишь.

Его рука обвилась вокруг ее талии, и они медленно поднялись в воздух.

— Слейся со мной. Бери пример с меня. Не надо меня бояться, — сказал он и мягко приземлился.